– Значит, так тому и быть, – вздохнул он, как человек, которому пришлось на ходу принимать решение. – Вы можете все еще раз хорошенько обдумать. А я пока хотел бы прояснить один-два момента, и надеюсь, вы мне поможете. Дайте-ка сообразить… Ага, скажите на милость, почему, проезжая здесь на вашей машине (МХ792) сегодня днем, вы так заинтересовались этим домом?

– Я не проезжала здесь сегодня днем.

Мастерс вопросительно взглянул на Полларда, который решительно кивнул, хоть и безо всякого удовольствия.

– Помилуйте, мисс, если вы будете продолжать в том же духе, мы так ни до чего и не договоримся, – с наигранной жизнерадостностью воскликнул старший инспектор. – Знаете ли, вас видел офицер полиции. Так что давайте не торопясь во всем разберемся. Я повторю вопрос: когда вы проезжали…

– Я не проезжала! – крикнула Френсис Гэйл и, совершенно как школьница, закатила такую истерику, что Мастерс ошеломленно заморгал. Однако за ее слезами скрывалась настоящая ярость. – Сегодня днем меня и близко здесь не было! Не было, не было, не было, и вы не заставите меня признать, что я была!

– Хорошо, хорошо, как скажете. Вы никогда не проявляли интерес к этому дому? Никогда не видели его раньше?

– Никогда!

– Мы не можем принять такой ответ, вы же понимаете. Около трех месяцев назад (десятого мая, если быть точным) вы получили ключи от этого дома в агентстве «Хьюстон и Клейн», на площади Сент-Джеймс. И данный факт не подлежит сомнению.

Хотя это утверждение не вызвало такой бурной вспышки ярости, как предыдущее, но тоже произвело весьма драматический эффект. Девушка не поднялась, а словно бы слетела с дивана, так стремительно, будто приготовилась к драке. Но глаза у нее сделались абсолютно несчастными.

– Этого я тоже не делала, и вы не докажете обратного. А сейчас я иду домой, и никто меня не остановит. От вас нет никакого проку, вы только задаете бессмысленные вопросы. Вы ничего не рассказали мне о бедном Вэнсе или о том, кто мог его убить, только намекали, что подозреваете Рона, хотя я прекрасно знаю, что это невозможно. Жаль, что здесь нет моего отца. Или что у меня в руке нет какого-нибудь кирпича, тогда бы я, тогда бы я… – Она замахнулась рукой и стремительно пошла к выходу, на секунду задержавшись в дверях, так что взметнулась белая шелковая юбка.

– А что до вашей миссис Дервент, то вы можете передать ей от меня, что она фантастическая старая…

Облегающая белая шляпка съехала набок, и мисс Гэйл с усилием натянула ее на голову, словно пытаясь с помощью этого жеста дать выход эмоциям. Потом выбежала из комнаты, и уже с лестницы до них донеслись ее бурные рыдания.

Мастерс шумно выдохнул.

– Провалиться мне на месте, – проговорил он с интонацией человека, вопрошающего о смысле бытия. – И что это на нее нашло? – Он закатил глаза. – Конечно, она совсем еще ребенок и ведет себя хуже, чем мои собственные ребятишки. А поначалу казалась такой разумной. И все же, несмотря на эту истеричную выходку, ей удалось заставить меня почувствовать, что я не совсем прав. Мм… Должен сказать, сэр Генри, что вы мне не очень-то помогали. Сидели в углу, как мумия, и попыхивали себе трубкой.

– Я просто размышлял, – пробормотал Г. М. – И как мне показалось, ты нуждался не в помощи, а в тормозе. Ты же не хочешь в первый же день забить мозги под завязку ненужными деталями, сынок? – Поднимаясь с дивана, он оперся рукой о грязную коричневую обивку, и вверх поднялось облачко пыли. – Что до девочки… Хм. Почему-то мне кажется, что завтра утром она появится в моем кабинете и расскажет все, как есть. Господи, но до чего же она ненавидит миссис Дервент! «Совсем не мне, а только ей все фимиам кадят. Затем, что мне семнадцать лет, а ей под пятьдесят»[13]. Не исключено, что миссис Д. – полногрудая загадочная красотка с томными очами. И злосчастный старина Китинг вполне мог быть от нее без ума.

– Полагаете, между Китингом и миссис Дервент что-то было? И эта девочка Гэйл все знала? Да, мне тоже так показалось.

– О, не исключено. Миссис Дервент представляется мне особой весьма себе на уме. В любом случае, после того как мы немного подкрепимся, предлагаю нанести визит зловещему адвокату с Вернон-стрит, адвокату, который в следующем месяце снова переезжает.

Пока Г. М. сыпал проклятиями, спускаясь по темной лестнице, Мастерс задержался в комнате. С минуту он разглядывал потолок, потом опустил глаза на пол – туда, куда упало тело, потом наклонился и поскреб ковер. Когда он последовал за Г. М., который уже бушевал внизу, на его губах играла улыбка человека, сорвавшего джекпот.

Глава седьмая

Лимузин для леди

Дом мистера Джереми Дервента назывался «Сады». В саду они и застали хозяина. Это было солидное квадратное здание, огороженное высокой стеной. Когда они до него добрались, фонарщик со своим шестом уже прошел по центральным улицам, и слабые желтые огоньки фонарей замерцали в сгущающихся сумерках.

Но сначала Г. М. решил угостить своих двух компаньонов ужином. Любезным (а на взгляд стороннего наблюдателя, омерзительным) тоном он предложил подвезти их до таверны в собственной машине. Поездка оказалась лучше, чем можно было ожидать. Несмотря на любовь Г. М. к высоким скоростям, передвигались они в довольно умеренном темпе, перемежающемся таинственными рывками, которые весьма озадачивали дорожных полицейских. Желая сохранить собственную шею в целости и сохранности, Поллард воздержался от замечания, что машина работает лучше, если снять ее с ручного тормоза. Машина скакала по улицам, как заводная игрушка, а Г. М., раздувшийся от гордости, только улыбался деревянной улыбкой, но прекрасный ужин полностью восстановил их силы. После ужина, когда все снова загрузились в автомобиль и он плавно тронулся с места, Мастерс перешел к делу.

– Вы утверждаете, – начал он, вытаскивая серебряный портсигар, который недавно ему доставили, – что девушка завтра придет к вам в кабинет, чтобы… гм… очистить свою совесть? Допустим. Однако что вы о ней скажете? Кое-что, конечно, лежит на поверхности…

– Что, например? – рассеянно осведомился Г. М., сосредоточившись на пешеходном переходе.

– Я рассуждаю так. Мы считаем, что Китинг и мисс Гэйл любили друг друга, – во всяком случае, они были помолвлены, если в наше время это что-нибудь значит.

– Решил стать циником?

– Я был им с пеленок, – проворчал Мастерс. – С другой стороны, возникает впечатление, что ей довольно симпатичен этот Рональд Гарднер. И когда она узнает о ссоре между Китингом и Гарднером,