заметил Г. М., приоткрывая один глаз. – Так с какой целью вы мне это сообщили?

Дервент нахмурился:

– Насколько я понимаю, задавая этот вопрос, вы хотели найти возможный мотив убийства. Так вот, я не вижу мотива. Это правда, что родители мисс Гэйл небогаты. Верно и то, что Филипп Китинг, как любой из нас, время от времени терпел неудачи в бизнесе. Но, откровенно говоря, Мерривейл, крайне маловероятно, что кто-то из них убийца. Кроме того…

– Кроме чего? Похоже, именно сейчас мы добрались до действительно важной информации.

– Завещание больше не имеет силы, – мрачно продолжал Дервент. – И здесь, признаться, я нахожусь в затруднительном положении. Я не могу сказать вам, откуда мне стало известно о существовании нового завещания. Юридическая этика – тонкая штука, а информация пришла ко мне не по официальным каналам. Думаю, нет необходимости добавлять, что новое завещание составлял не я. Но я точно знаю, что бедняга Китинг написал его около недели назад. Оно очень простое. Все свое состояние он завещал моей жене.

Глава восьмая

Отсутствие мотыльков

Какое-то время Г. М. глядел на Дервента поверх очков, сдвинутых на нос, и лицо его было так же бесстрастно, как у самого адвоката. Потом в его глазах мелькнуло нечто похожее на ироническое восхищение.

– Разрази меня гром, сынок, – воскликнул он, – я всегда считал вас крепким грецким орешком! Расколоть такой, может, и не сложно, но чтобы извлечь содержимое, приходится попотеть. Значит, так. Было ли широко известно о существовании нового завещания?

– Нет. Кроме Китинга и моего приятеля, который его составил, думаю, о нем знал только я.

– А как насчет миссис Дервент?

– Ох… Этого я не могу вам сказать, поскольку никогда ее не спрашивал. Но, – сухо признал адвокат, – мне представляется вполне возможным, что Китинг коснулся этой темы в разговоре с моей женой.

– Держу пари, что так оно и было. Видите, к чему это нас ведет? Это дает ей отличный мотив, но вы же понимаете, что мотив появляется и у вас?

– Разумеется. Поэтому я и рассказал вам об этом, – объяснил Дервент. – Через день-два история с завещанием станет общеизвестной. И я предпочитаю обсудить этот вопрос здесь, а не полагаться на умозаключения, к которым вы придете за моей спиной. Поэтому окажите мне любезность – выслушайте меня сейчас. – Он снова отложил сигару в сторону и наклонился вперед, остановив на Г. М. взгляд проницательных светло-серых глаз. – Я – не богатый человек. Некоторые капризы моей жены влетают мне в копеечку. Даже не хочу упоминать, например, во сколько мне обошлась аренда лимузина, чтобы отправить ее с помпой сегодня вечером в Стритхем навестить двух незамужних тетушек.

– Двух незамужних тетушек… Бедный Мастерс! – ухмыльнулся Г. М. – Так что же?

– Но, уверяю вас, Мерривейл, я не убивал Китинга, если у вас вдруг появилось такое подозрение. Не думаю, что вообще пошел бы на убийство… за деньги. И я не держал зла на этого мальчика. Напротив, я желал ему всяческой удачи.

– Вы желали ему удачи, – повторил Г. М. глухим голосом. – Это дело таит в себе массу сюрпризов. Ладно. Ответьте тогда, ухлестывал ли Китинг за вашей женой?

– Насколько мне известно, да.

– Между ними что-то было?

– К несчастью, нет.

Сержант Поллард поднял глаза от блокнота с записями.

– Я плохо расслышал последнюю фразу, сэр. Вы сказали: «к несчастью» или «к счастью»?

Дервент посмотрел на него с холодной снисходительностью.

– Я сказал «к несчастью»? Ах ты ж… Прискорбная оговорка, сэр. Конечно, я имел в виду «к счастью». В конце концов, нам всем известно, что добродетель – лучшее украшение красавицы. Поэты практически единодушны на этот счет, а некоторые шекспировские героини просто превращают ее в культ. Да, миссис Дервент добродетельна. Не побоюсь заявить, что, при всей ее любви к мужчинам, она одна из самых добродетельных женщин, которых я знал. К счастью, я еще способен вспомнить один или два эпизода из нашей ранней супружеской жизни, в противном случае мне бы оставалось только удивляться, какому биологическому процессу – более подходящему, пожалуй, для лимерика[18], чем для реальной жизни, – наш сын Джереми обязан своим существованием.

Он улыбнулся, и его улыбка была полна сдержанного обаяния.

– Вы застали меня, джентльмены, в настроении для откровенного разговора. Оно не часто меня посещает. Скорее всего, его вызвало ясное осознание того, что, когда это дело станет достоянием общественности, меня ожидает профессиональный крах. Я слишком стар, чтобы разразиться горькими стенаниями по этому поводу, хотя все же рассчитывал спокойно дожить оставшиеся годы. Даже если не принимать во внимание разоблачений, касающихся моей жены, факт остается фактом – я был последним жильцом в двух домах, где произошли странные и жестокие убийства. Именно поэтому я собираюсь рассказать вам обо всем, что случилось между Китингом и миссис Дервент.

Должен с сожалением признать, что никакой супружеской неверности не было и в помине, иначе у меня бы появились основания для развода. Моя жена знала, что, если Китинг захочет на ней жениться, я немедленно соглашусь развестись. Но в реальности и я, и она прекрасно понимали, что Китинг не женится на ней никогда и ни при каких обстоятельствах. Врожденное благоразумие миссис Дервент не позволяло ей вступить с ним в связь на каких-либо других основаниях. Она последняя женщина в мире, которая пустится во все тяжкие под влиянием импульса, уверяю вас. Так что роман закончился, не успев начаться.

– Понятно. Вы когда-нибудь говорили об этом с Китингом?

– Никогда, – ответил Дервент с некоторой брезгливостью. – И если не возражаете, я бы предпочел больше не возвращаться к этой теме.

Г. М. наклонился вперед:

– Успокойтесь, Джем. Я хочу задать вам последний вопрос. Неужели вы и в самом деле не верите, что ваша жена собиралась сегодня днем встретиться в доме на Бервик-Террас с Китингом? Не торопитесь, черт возьми! Подумайте, прежде чем отвечать. Я не намекаю на свидание известного толка. Я уверен, что ничего подобного быть не могло. Не часто свидания в заброшенном доме назначают, чтобы выпить чаю на пыльном чердаке, раскаленном до сорока градусов. Однако там вполне мог проходить мистический обряд, только вот ума не приложу какой. Но если бы с чайными чашками был связан определенный ритуал, вроде созерцания магического кристалла или собрания тайного общества, была бы ваша жена настолько заинтригована, чтобы прийти? Если ее не соблазнишь заняться любовью, то, может, ее привлекают глупости такого рода?

Дервент задумался.

– Да, это возможно. Дженет любит тайны так, как другие женщины любят сласти, хотя ее