class="p1">Джереми Дервенту было на вид немного за шестьдесят. Его манеры были сдержанны почти до сухости, несмотря на присущее ему чувство юмора. Сухость была его отличительной чертой; даже его волосы или, скорее, то, что от них осталось, были жесткими как проволока. У него были впалые виски, острый, гладко выбритый подбородок и взгляд, в котором невозможно было ничего прочитать.

– Неужели сам Мерривейл? – произнес он надтреснутым голосом. – Глазам не верю. Мой дорогой сэр, какое неожиданное удовольствие. Входите, прошу вас.

Г. М. неуклюже поднялся на веранду.

– Здравствуйте, Джем, – сказал он. – Мне о многом нужно с вами поговорить. Надеюсь, у нас будет для этого время. Разрешите представить – детектив-сержант Поллард из известной вам организации, а я помогаю ему по просьбе помощника комиссара. Боюсь, мы здесь по делу.

На лице Дервента не дрогнул ни один мускул. Он учтиво поздоровался с Поллардом, пододвинул к столу два стула и не садился, пока не уселись гости.

– Я не собираюсь расставлять вам ловушки или прятаться под носовым платком, чтобы выскочить оттуда с криком «Бу!» – продолжал Г. М. – Вы юрист и знаете, как себя вести. Если вы начнете вилять, мы можем просидеть здесь всю ночь. Чтобы не терять время, я познакомлю вас с известными мне фактами и буду задавать вопросы, а Боб запишет ваши ответы. Вам знаком парень по имени Вэнс Китинг, не так ли?

Зрачки Дервента слегка сузились.

– Да.

– Джем, сегодня днем он был убит в комнате, дверь и окно которой охранялись полицией. Кто-то дважды выстрелил ему в спину, практически в упор, а затем буквально растворился в воздухе. Проблема в том, что застрелен он был в доме номер четыре на Бервик-Террас, откуда вы не так давно съехали. И на столе там снова стояли десять чайных чашек.

Дервент стряхнул пепел с сигары, аккуратно положил ее на край пепельницы и пару минут сидел неподвижно, сцепив руки и глядя в пол.

– Это шокирующая новость, – наконец проговорил он. – Действительно ужасная… – Он поднял глаза. – Но что вы хотите от меня?

– Да, это известие может шокировать. Но удивляет ли оно вас?

– Вне всяких сомнений. И это еще мягко сказано. Надо же, чтоб это был именно Китинг! А ведь мы должны были встретиться с беднягой вчера вечером. Вдобавок, откровенно говоря, это очень похоже на то, что случилось на Пендрагон-Гарденс…

– Угу. Давайте с этого и начнем, – мягко предложил Г. М. – Я не стану интересоваться, что за злой рок преследует вас. Ведь стоит вам выехать из дома, там кто-то умирает. Постараюсь быть более прагматичным. Какого лешего вы мечетесь по городу, словно вас преследуют судебные приставы? Вы добропорядочный гражданин. В вашем положении иначе и быть не может. Но за последние два года вы успели пожить в доме номер восемнадцать на Пендрагон-Гарденс, в доме номер четыре на Бервик-Террас, в доме номер тридцать три на Вернон-стрит, и вот теперь я узнаю, что на следующей неделе вы опять собираетесь переезжать. Почему?

Было бы преувеличением сказать, что Дервент улыбнулся, скорее – едва заметная сардоническая складка появилась в уголках его рта. Но манеры адвоката остались столь же чопорными.

– Моя жена, – сказал он, – боюсь, что моя жена весьма чувствительна к окружающей атмосфере.

– Да ладно, сынок! Вы же это не всерьез? Вы действительно хотите сказать, что каждый раз, когда ей прискучит дом, она настаивает на переезде? А вы соглашаетесь?

– Именно так. Моя жена в совершенстве владеет искусством убеждать. Боюсь, вы можете меня неправильно понять, – сухо добавил он. – Я имею в виду силу слова. Слово может быть грозным оружием в руках любого человека, который желает спокойной жизни. Полагаю, не я первый сделал это открытие.

– И это единственная причина?

– Да, единственная.

– В таком случае, – сказал Г. М., сонно щурясь на мотыльков, вьющихся вокруг абажура, – вам лучше выслушать остальную часть истории.

Он выложил Дервенту все известные ему факты, и ему почти удалось поколебать невозмутимость адвоката. Тот даже встал с кресла и принялся мрачно вышагивать по веранде. Время от времени он ерошил редкие седые волосы на затылке, но это был единственный жест, в котором проявлялась его нервозность.

– Теперь вам понятно, как узок круг подозреваемых? – спросил Г. М., закончив свой рассказ. – Исключив версию с чужаком (полагаю, вы со мной в этом согласитесь), мы можем с уверенностью предположить, что похитил револьвер и застрелил из него Китинга кто-то из тех шестерых, которые прошлой ночью играли здесь в убийство. К тому же не стоит забывать, что под трупом был найден портсигар вашей супруги…

– Логически из этого ничего не следует, – с сомнением произнес Дервент. – Хотя признаю, что ваши соображения довольно убедительны. Что до миссис Дервент, то, уверяю вас, идея о ее возможной причастности к этому делу совершенно абсурдна. Я в этом абсолютно уверен. Сам портсигар ничего не доказывает, даже если на нем найдут отпечатки ее пальцев. У Вэнса Китинга была привычка ненароком прихватывать чужие вещи. Вы сами только что сказали, что на нем была шляпа его кузена. Если бы я обнаружил, что его карманы набиты моими сигарами, а в его винном погребе нашли полдюжины бутылок моего портвейна, я бы ничуть не удивился. Чего я действительно не могу понять и что кажется мне чистой дьявольщиной, так это… эти чайные чашки. Словно бы действительно что-то преследует меня по пятам.

– Мм… не исключено. Но давайте поговорим о Китинге. Я слышал, вы были его поверенным, значит довольно хорошо его знали?

Дервент задумался.

– Скажем, я был неплохо осведомлен о его юридических и финансовых делах.

– Для начала и этого достаточно. Он был богачом, не так ли?

– Об этом известно всему миру.

– Скажите-ка, Джем, вряд ли он удосужился составить завещание, а?

Вернувшись к креслу, Дервент поудобнее расположил в нем свое тощее тело и взял еще одну сигару.

– К чести Китинга надо сказать, он это сделал. Если помните, бедняга вечно пропадал в каких-то опасных экспедициях. Насколько я могу судить, без всякой полезной цели, а лишь для того, чтобы доставить всем как можно больше неудобств и заработать дурную славу. Мы с мистером Филиппом Китингом уговорили-таки его составить завещание. Наверняка вы захотите узнать его содержание. – Он помолчал, наблюдая, как большой коричневый мотылек выписывает круги под потолком. – Поскольку Китинг мертв, я, пожалуй, могу познакомить вас с ним. За исключением некоторых незначительных пожертвований, все его состояние поровну разделено между его кузеном, мистером Филиппом Китингом, и его невестой, мисс Френсис Гэйл.

– Обычно, сынок, вы не делитесь информацией… хм… безвозмездно, –