по крайней мере, восстановлено международное положение Франции? По правде говоря, оно никогда еще не было так сильно подорвано. В самые тяжелые моменты войны король предпринимал действия в Испании и Шотландии, вел переговоры в Италии и Венгрии. Необходимое отвоевание утраченных земель не ограничивало и амбиций принцев. Герцог Анжуйский, брат Карла V, принимая активное участие в войне, был занят поисками для себя какой-либо короны. Испания, Венгрия и Италия, как мы уже видели, стали ареной его авантюр. Сократившись в размерах, королевство тем не менее оставалось живым и слаженным механизмом, сохраняя поразительную способность к расширению в сторону Альп и Рейна. Недавно к королевству присоединилось Дофине. Прованс и Лотарингия подвергались постоянным нападениям. Но выдержит ли граница с Империей? В пограничную зону входили Нидерланды и Рейнланд, которые соседствовали и были солидарны с враждебно настроенными фламандцами и в которых король Англии без труда мог найти союзников. Судьба Франции могла решиться на берегах Рейна, но для этого, прежде всего нужно было договориться с императором.

В 1378 году император Карл IV прибыл в Париж. Будущему Карлу VI в то время было девять лет, и памятный визит его старого двоюродного деда стал для ребенка возможностью научиться самому важному аспекту королевского ремесла — дипломатии. Участвуя во всех церемониях, юный принц смог увидеть и прочувствовать основные международные проблемы того времени. Он видел, как император въезжал в Париж на черном коне, а король Франции ехал рядом на белом коне — символе суверенитета. Король был император в своем королевстве. Пусть никто этого не забывает! На пирах он видел своего двоюродного дядю Венцеля, который вошел в историю как Венцель Пьяница… и не без оснований. Карл IV, добившийся избрания своего малоодаренного сына королем римлян, а значит, и будущим императором, опасался враждебности германских князей и не скрывал этого от короля Франции.

Ребенок, разумеется, не присутствовал на трехчасовом тет-а-тет, в котором сошлись два государя. В этой долгой беседе, несомненно, были затронуты вопросы престолонаследия Венгрии, судьба Польши и Анжуйской династии в Италии. Также несомненно, что Карл V получил от императора признание французских устремлений к Альпам, поскольку юный Карл получил от своего двоюродного деда имперский викариат в Дофине, на что Карл IV до этого момента согласия не давал.

Нет уверенности, что молодой принц присутствовал на большом и торжественном собрании, во время которого Карл V сам взял слово, чтобы объяснить императору и его свите, состоявшей из полусотни влиятельных лиц, историю своего конфликта с английским королем, начиная с 1368 года. Зачем королю Франции понадобилось оправдывать свою внешнюю политику последних десяти лет перед иностранным государем, да еще перед своим дядей? Для международного мнения — и это не скрывалось — было важно знать, что император, который, как и Папа, играл роль арбитра и посредника, публично признал правоту короля Франции. Вернувшись на родину, пятьдесят баронов императорской свиты должны были повсюду разнести весть о том, что они слышали и даже видели, поскольку Карл V предъявил подтверждающие письма и документы, в частности, протокол принесения оммажа Эдуардом III Филиппу VI. Недоумевающим спутникам император объяснил все на их родном языке, а затем, обратившись к своей памяти, которая показалась его свите более убедительной, чем все эти пергаменты, заявил, "что ему хорошо известно, что король Англии принес королю Франции оммаж в Амьене, так как он лично присутствовал при этом".

Заявление императора подкрепило активную пропагандистскую кампанию, с помощью которой король Франции стремился привлечь на свою сторону германских князей. Эта кампания уже имела реальный успех, и теперь у Франции в этой стране было больше союзников, чем врагов. В 1380 году Карл V оставил своему сыну целую сеть союзов в Империи. Оставалось только их укрепить.

Великий раскол

Карл V также оставил всему христианскому миру трагическую проблему — "Великий западный раскол". С начала века Авиньон стал столицей западного христианского мира. Авиньонские Папы, которые были французами, но почти все были родом из Гиени, Керси или Лимузена, в силу своего происхождения оказались в самом центре конфликта между двумя королями. Благосклонно относясь как к королевству, подвергшемуся нападению, так и к королю Франции, они были прежде всего активными сторонниками мира и неутомимыми переговорщиками между воюющими сторонами. Они были авторами всех перемирий и переговоров. Но многие христиане требовали возвращения преемника Святого Петра в Рим. Это было сделано в 1377 году. В следующем году выборы нового Папы не обошлись без беспорядков, и вскоре избрание итальянца Урбана VI было оспорено французскими кардиналами, которые выступили с опасной инициативой избрания другого Папы, француза Климента VII. Карл V, подстрекаемый герцогом Анжуйским и целым рядом своих советников, передал себя и свое королевство под покровительство Климента VII, который обосновался в Авиньоне. Англичане сразу же объявили себя сторонниками Урбана VI. Так произошел Великий западный раскол.

Вскоре вся Западная и Центральная Европа разделилась на урбанистов, сторонников Папы находившегося в Риме, и климентистов, сторонников Папы в Авиньоне. В то время как император, традиционно связанный с Римом, признал Урбана VI, его соперники Габсбурги объявили себя сторонниками Климента VII, как и шотландцы, враги Англии, а фламандцы, упорные антагонисты королевства Франция, всегда были сторонниками Папы в Риме. Международное соперничество определило географию двух послушаний. Великий раскол не был случайностью, поскольку христианство само несло в себе семена этих расколов. Однако, по мнению многих, именно выбор Карлом V французского Папы стал причиной этого раскола.

Власть и согласие

"Восстановление королевской власти" после "отвоевания королевства" завершает традиционный образ "реставрационного царствования" Карла V. Историки прошлого века, даже если они были либералами, восхваляли мудрого короля за то, что он держал их предков железной хваткой и, главное, сумел заставить их платить налоги. Смерть положила конец его неоконченному труду, который был сведен на нет роковым "правлением дядюшек" Карла VI. Более того, мудрый король, к сожалению, скомпрометировал сам себя. Охваченный угрызениями совести и страшась адских мук, он на смертном одре отменил фуаж — прямой налог на очаг. Такова легенда о Карле V. Но соответствует ли она действительности? Когда Карл V умер, оставил ли он своему сыну подданных, которые были настолько покорны его власти и настолько смирились с налогами? Не были ли реальные успехи его правительства обусловлены чем-то иным, кроме навязанной всем власти?

Если в результате действий Карла V и произошло укрепление королевской власти, то оно в значительной степени было связано с принуждением. Имея центральную администрацию, состоящую всего из двухсот человек, горстку чиновников в каждом бальяже или сенешальстве, судебную систему, конкурирующую с церковными судами, отсутствие полиции и постоянных сборщиков налогов, французскому королю было бы очень трудно навязать себя силой подданным, число которых он даже не представлял. Кроме налогов, Карл V ничего не изменил в средствах управления. Не затронул он и старые институты, которые продолжали свою скромную деятельность. Из года в год Парламент, главный и суверенный суд королевства, рассматривал от