и платить забывают, - проворчал здоровяк, глядя на меня с подозрением. Ну, правильно – скажи мне кто твой друг...

- И где же они? – к вопросу я присовокупил серебряную монетку, которая тут же, словно испарилась с прилавка. А хозяин заметно подобрел.

- К девкам подались. А что им еще делать, збуям* (*пол., - грабитель, разбойник)? Гуляют, пока последнее не пропьют. Потом опять на коней и... – он махнул рукой. – А вацьпану они зачем? Если долг стребовать, то лучше завтра к обеду. Сейчас они буйные во хмелю...

- Ну, я тоже не ангел... – воображение услужливо явило силуэт Дануси и, сопоставив нас, я еще увереннее повторил. – Да... не ангел. Разберусь...

- Тогда, вашмосць, как выйдешь из корчмы, сверни направо. Потом, через шесть домов, еще раз направо. Увидишь двухэтажный особняк с зелеными ставнями – это как раз и будет дом пани Малгожаты. Она-то и сдает комнаты веселым девицам. Впрочем, я думаю, искать не придется. Иди на шум и веселье – точно не ошибешься.

- Спасибо... – теперь я выложил дублон. – Приготовь хороший ужин. На десять едоков. Это задаток... Если до ночи не приду – деньги твои в любом случае.

- Не беспокойся, вашмосць, - золото хозяин принял с почтением. Неторопливо. - Все сделаю, как надо. Комнаты тоже приготовить? Место в конюшне?

- Готовь... – я выложил еще одну монету. – На тех же условиях. Воспользуюсь – утром рассчитаемся. Ну, а на «нет» и суда нет.

Хозяин корчмы оказался прав. О том, где гуляют лисовчики, я услышал раньше, чем увидел.

Большой, ухоженный особняк стоял в глубине небольшого сада. Так что густая зелень деревьев скрывала его от любопытных глаз, но не могла заглушить разухабистую песню, то и дело прерываемую визгом и хохотом.

Внутрь заходить не хотелось. Я не вчера родился и прекрасно понимал, что именно там увижу. Пьяное застолье, хоть в борделе, хоть в общаге ничем особо не отличаются. А после Дануси мне казалось кощунством смотреть на вульгарных девиц. Так что я нашел себе в саду укромное местечко с которого отлично просматривался торец дома с парой больших окон и фасад – с парадным входом.

Не знаю, почему меня заинтересовали именно окна, но оказалось, что я не единственный, кто предпочитает их двери.

Только я устроился поудобнее, как с улицы к дому свернули двое мужчин. Один – крепкого сложения увалень, одетый попроще, как слуга. Второй – в богатом кунтуше, высокой шапке с пером и при сабле. Шляхтич. Зато ростом не удался. Даже перо на шапке не доставало здоровяку до плеча.

Подойдя к первому от угла окну, они остановились. Здоровяк нагнулся, упираясь руками в стену, а шляхтич, ловко взобравшись слуге на спину (явно проделывал это не в первый раз), аккуратно постучал в стекло. Да не просто так, а условным стуком. Два раза медленно «тук», «тук»... потом чуть-чуть подождал и быстро пробарабанил трижды «тук-тук-тук». Выждал немного и повторил.

Окно почти сразу же распахнулось, шляхтич топнул ногой, слуга распрямился - и мелкий господин, как с эскалатора шагнул на подоконник, а с него – в комнату.

Глава пятая

Прикольно. Не, я в курсе, что в спальню к барышням, иной раз, залезают через окно. Особенно, когда тем еще не выдали паспорт, а папа придерживается строгих правил. Но чтобы через окна лазили к прости... эээ... веселым девицам – глупость какая-то. Мужчина, хоть и невысок, но видно же, что не школяр. Разрешения от родителей не требуется. Ролевые игры у них тут такие, что ли?

Хотя... Вот что значит холостая жизнь. О самом простом я и не подумал. У этого недомерка, наверняка, невероятно ревнивая и сварлива жена. Причем, могу спорить, это огромное, шире самой себя, бабище. Способное прихлопнуть ловеласа одной ладонью, как муху. А уж что разъяренная супруга сделает с его любовницей, даже представить себе страшно. Маркиз де Сад судорожно глотает валерьянку. А при таких раскладах, не то что в окно – в дымоход полезешь... когда приспичит.

Я даже похвалил себя за проницательность. Увы... Скоропалительно.

В комнате, куда тайком проник шляхтич, что-то загрохотало, словно шкаф уронили. Завизжала женщина, будто змею увидела. Еще раз что-то упало... А потом, с треском и звоном бьющегося стекла, из окна, вперед спиной, вылетел тот самый шляхтич. Только уже без шапки и в исподнем.

Ловкий, зараза. Меня бы так выбросили, наверняка плюхнулся бы, как куль. А этот, как кот, извернулся в воздухе, приземлился на руки, перекувыркнулся через голову и вскочил на ноги.

- Томаш! Пистоль! – заорал неожиданно мощным, командирским голосом.

Слуга тут же подскочил, протягивая оружие.

- Бить шляхтича по морде, как простолюдина?! – продолжал орать его господин. – Не позволю!

Он в несколько прыжков оказался перед окном, но поскольку головой едва доставал до подоконника, то попросту поднял руку и, не целясь, выстрелил в окно. В комнате опять завизжала женщина, а секундой позже, оконный проем заслонили широкие плечи и усатая голова, стриженная «под горшок».

- Тебе еще мало?! – зарычал мужчина. – А ну, брысь, к маме под юбку, щенок! Пока крапивой не отстегал.

Мужчина подслеповато щурился. Видимо, лирическая полутьма будуара сыграла с ним злую шутку, и он из-за роста, решил, будто столкнулся со школяром. А, может, как большинство, не блещущих умом, амбалов, решил, что размер кулаков дает ему право иметь в виду, все остальное мужское поголовье.

- Пся крев! Быдло! Как смеешь так разговаривать с родовитым шляхтичем?! – завопил коротышка. – Я – Якуб Михайловский! Ротмистр кварцяной дружины князя Радзивила! Не позволю каждому хаму так с собой обращаться! Томаш! Саблю!

- А не пошел бы ты, вацьпан в... – усатый осклабился, оглянулся через плечо и, чуть понизив голос, подробно объяснил куда именно. Упоминая при этом какую-то Ядзю. После чего повернулся спиной к окну, шагнул в комнату и исчез с глаз. Внутри опять раздался громкий визг, но тут же и оборвался, как будто девушке заткнули рот.

- Томаш! – топнул Михайловский.

Слуга понятливо подскочил, присел, сграбастал хозяина за ноги и одним движением поставил на подоконник. Дальше тот уже действовал сам. И секунды не прошло с момента, как он запрыгнул