— Спросите в бухгалтерии, там должны остаться какие-тобумаги, копия свидетельства о смерти. Лиле выписали небольшую матпомощь напохороны.

— Обязательно спрошу, — кивнул Косицкий, — скажите, а племянницажила с ней?

— Нет. Лиля говорила, что девочка живет и учится вподмосковном лицее-интернате, но что за лицей-интернат, где он находится,никогда никому не рассказывала, если приставали с вопросами, всегда ловкоуходила от ответа. Я пыталась несколько раз ее расспросить, у меня сыну четырегода, хочу заранее подыскать хорошую школу. Однажды, когда я ее буквальноприперла к стенке, она сказала, что лицей частный, закрытый, и сейчас тудапринимают только с тринадцати и только особо одаренных детей, которые знают дваязыка, английский и французский. Интересно, откуда при нашей зарплате у нееденьги на частный лицей?

— Значит, племянницу никто никогда не видел? — уточнилКосицкий.

— Никто никогда, — покачала головой Наташа, — я как-топросила Лилю фотографию показать, она принесла. Очень хорошенькая девочка, нанее похожа. Пышные золотые кудри, ярко-голубые глазки, личико умное. Мыудивлялись, почему она никогда не брала билеты на елки, на детские спектакли. Унас среди сотрудников билеты распределяются бесплатно. Лиле всегда предлагаливзять для племянницы, но она отказывалась.

«Наверное, это была ее собственная детская фотография, —грустно улыбнулся про себя Косицкий, — ну что ж, вполне понятно».

— А отчего погибла сестра, известно? — спросил он.

— Я знаю только, что это произошло десять лет назад. Я тогдаздесь еще не работала. Говорили, несчастный случай. Господи, ну почему нахорошего человека сваливается столько несчастий? — Наташа опять заплакала,Косицкий предложил ей воды, она жадно выпила и попросила у него сигарету.

Каждый раз, когда ее трехмесячная дочь Машенька засыпала,Ксюша Солодкина первые несколько минут сидела не двигаясь, слушая тишину ивнушая самой себе, что свободные полтора часа надо использовать разумно, тоесть позаниматься химией, физикой, математикой, английским, почитать учебниканатомии или биологии. Но больше всего на свете ей хотелось поваляться надиване с каким-нибудь легким чтивом, поиграть в компьютерную игру, посмотретьтелевизор или видик, поспать, наконец.

На даче вместе с ней и Олегом жила верная домработницаРаиса. Уложив ребенка, Ксюше не надо было бросаться мыть посуду, готовить,стирать, убирать. От хозяйственных хлопот ее полностью освободили, она имелавозможность заниматься, и если во время Машиного дневного сна валяла дурака, точувствовала себя отвратительно, мучилась угрызениями совести.

После десятого класса Ксюша сдавала экзамены в Медицинскуюакадемию, но недобрала баллов, а денег на платное обучение у ее родителей небыло. Этим летом об экзаменах не могло быть речи. Она вышла замуж и родилаМашеньку. Однако она твердо решила поступить в будущем году и дала себестрашную клятву, что день и ночь будет сидеть над учебниками. У нее для этогоимелись все условия. Молчаливая, исполнительная Раиса, свежий воздух, большойтихий дом, а главное, Машенька была здоровым и достаточно спокойным ребенком,ночью просыпалась редко, днем спала дважды, по полтора часа.

У Ксюши перед глазами стояли идиллические картинки,напоминающие кадры из старых советских фильмов. Молодая целеустремленная мамашакорпит над учебниками, пока румяный младенец спокойно спит в кроватке. У мамашиот недосыпа интересная бледность и красивые голубые тени вокруг глаз. Онаготовится к поступлению в вуз и непременно добьется своей благородной цели.

Но каждый раз, когда Маша засыпала, на Ксюшу наваливаласьнеодолимая лень. Голова была тяжелой. Ксюша казалась самой себе вялой,неповоротливой коровой, способной только жевать траву, облизывать своеготеленочка, протяжно мычать колыбельные песни и вырабатывать молоко литрами.

Время бежало быстро, между прочим, самое золотое время. Тримесяца — изумительный возраст. Проблемы с кишечными газиками остались впрошлом, а зубы еще не начали резаться. Но очень скоро начнут. Это сложныйпроцесс. У ребенка болят и зудят десны, иногда даже поднимается температура. Онкапризничает и плохо спит. Обычно это совпадает с началом ползункового периода,ребенок выбирается за пределы маленького безопасного пространства кроватки иколяски, начинает передвигаться по дому на четвереньках и тянуть в рот все, чтопопадется на пути. Расслабиться нельзя ни на секунду. Младенец шести-семимесяцев не только ползает, он лазает, стремительно, как торпеда, и ловко, какцирковой акробат. Он может за считанные секунды перелезть со спинки дивана наподоконник и проверить, хорошо ли закрыто окно, вскарабкаться на обеденныйстол, а потом, отвлекшись на что-то интересное, кувыркнуться с него головойвниз. Ксюша слышала множество кошмарных историй об электропроводах, перекушенныхостренькими молочными зубками, о таблетках, которые хранились в совершеннонедоступных местах, но ребенок вскарабкался на стул, оттуда влез нахолодильник, добрался до аптечки и принялся поедать разноцветные ядовитыешарики в сахарной глазури.

В общем, Ксюша знала, легче, чем сейчас, уже не будет. Еслиесть желание поступить в Академию, стать врачом, зрелым, самостоятельным,независимым человеком, а не домашней клушей, то надо сию минуту сесть записьменный стол. Сейчас или никогда. Но один только вид открытого учебникахимии на письменном столе вызывал у нее ватную слабость. Ксюша хитрила,выдумывала разные уважительные причины. Разве можно заниматься в такую жару?Тридцать градусов в тени, какая химия? Мозги плавятся. Однако тут же оназамечала с убийственной, скептической усмешкой, что значительно быстрей мозгиплавятся от безделья.

Но сегодня у нее появился совсем свежий и очень добротныйпредлог, чтобы вместо химии улечься на диван в столовой и включить видик.

Ее мрачный, сложный, непредсказуемый муж Олег стал впоследнее время довольно часто брать с собой в Москву видеокамеру. Когда онаспрашивала, что он собирается снимать, Олег отвечал:

— Отстань, не твое дело.

Она привыкла к его грубости и ничего другого не ждала. Оназнала, за кого выходила замуж, и не обижалась.

Сегодня утром она нашла адаптер, специальное устройство, спомощью которого можно просматривать маленькую кассету от видеокамеры в обычномвидеомагнитофоне. Тяжеленькая черная коробка валялась почему-то под кроватью.Внутри была кассета. Ксюше, разумеется, не терпелось посмотреть, что наснималОлег.

В доме было пусто и тихо. Олег уехал в Москву на работу,сказал, что вернется только завтра. Машенька спала в коляске, в саду, Раисатоже спала, у себя в отдельном маленьком домике. Ксюша налила стакан клюквенногоморса, уселась в столовой в кресло-качалку и включила видик.

На аккуратной зеленой лужайке пять красивых веселыхподростков, три девочки и два мальчика гоняли мяч. Девочки в купальниках,мальчики в плавках бегали, резвились, дурачились, толкали друг друга. Нефутбол, не волейбол, просто игра без правил на свежем воздухе. На краю лужайкив шезлонге загорала с журналом в руках крупная женщина лет сорока. Онавыглядела очень стильно. Красная широкополая шляпа, темные очки, красныйзакрытый купальник, длинная гладкая шея, длинные стройные ноги. Иногда онаотрывалась от журнала, подзывала кого-нибудь из подростков, заботливо вытиралаплаточком мокрое лицо, обняв за шею, что-то шептала на ухо. Девочка или мальчикулыбались, кивали, возвращались на лужайку и продолжали резвиться. Это былопохоже на рекламный ролик. Теплый солнечный свет, птичий щебет, вдали яркиеберезовые стволы, над нарядными кронами ослепительное голубое небо с пушистымибелоснежными, словно игрушечными облачками.