— Если она не помнила в первый момент даже свое имя, как же вы узнали, кто она такая? — задала свой вопрос Катя.

— Простите, мне надо ехать за документами в страховую фирму, — следователь Нилов поднялся из-за стола. — Я и так вас прождал полдня. Оба тома можете взять, если они вам требуются. Позже сами отправите в архив.

Полковник Гущин взял в каждую руку по увесистому тому. Дальше они буквально ловили ускользавшего от них как угорь следователя Нилова уже в коридоре.

— Как вы узнали, кто она такая? — настойчиво повторила свой вопрос Катя.

Нилов остановился возле дежурной части.

— Дактилоскопия помогла. Как только она пришла в себя в реанимации после операции и стало ясно, что она ничего не помнит, я послал эксперта откатать ей пальцы и проверить — ну, на всякий случай. И в яблочко попал.

— Что, девушка судима? — спросил Гущин.

— Нет, но в банке данных числится — я так понял, что в каком-то ночном клубе, где она развлекалась, было спецмероприятие по линии борьбы с наркотиками. Ее задержали вместе с другими. У нее ничего тогда не обнаружили, а вот на руках остались следы кокаина — экспресс-анализ это подтвердил. Ее к ответственности не привлекали, но в банк данных она попала. Так мы и узнали ее фамилию и адрес. Позвонили домой — а там уже отец ее, оказывается, накануне сообщил в полицию о пропаже дочери. Потом они приехали всей семьей — отец этот самый, Платон Кутайсов, брат и сестра. Они сразу отправились в нашу городскую больницу, затем отец заказал перевозку и переправил дочку в Склифосовского. Я туда еще раз к ней ездил, брал показания, когда она уже стала родственников узнавать и свое имя вспомнила.

— А мать Пелопеи? — спросила Катя.

— Мать позже прибыла из-за границы. Вроде как в отпуске она там находилась. Я в основном контактировал с отцом — в делах об аварии лучше с мужчиной все обсуждать, мороки меньше и вредных фантазий.

Катя заметила, что к их разговору с великим интересом прислушивается дежурный за прозрачной пуленепробиваемой перегородкой из пластика.

— Что отец девушки говорил о том, что случилось? Какие-то предположения у него были, почему она оказалась голой ночью на дороге в Бронницах? — спросил Гущин. — Может, у них в этом районе дом загородный, дача?

— Их дом загородный на Новой Риге. Там они все проживали. Ни малейшего понятия он не имел, что с дочкой стряслось. Но был крайне обеспокоен. Брат ее и сестра мне тоже ничем помочь не смогли.

— А водитель Виктор Кравцов, что он делал на Старой дороге так поздно ночью, в два часа? — спросила Катя.

— Он объяснил, что приезжал в этот день в Петровское, у них — у его фирмы — был заказ на строительные работы в частном доме. Он за два дня до этого отвез туда разборную декоративную беседку для сада. Рабочие ее смонтировали и установили. Он приезжал проверить работы. Сами хозяева в отпуске, у него ключи от дома были. И он, по его словам, решил переждать вечерний час пик, но от усталости, потому что утром встал очень рано, заснул. Проснулся поздно ночью и решил по свободной дороге возвращаться домой, в поселок Коммунарка. Я и это проверил, не поленился — да, действительно, его фирма выполняла заказ на строительные работы у дачников в Петровском, они мне подтвердили. Так что и с этой стороны к Кравцову никаких претензий. И он был абсолютно трезв, когда совершил наезд. Так что в этом деле все сложилось в его пользу. И я прекратил дело. Довольно напряженная сцена была, когда я отцу девушки сообщил об этом как о непреложном факте. Она все же жестоко пострадала в той аварии. Но это была целиком ее вина. И отец скрепя сердце это принял. Они не выдвигали против Кравцова никаких исков в части гражданского судопроизводства по компенсации затрат на лечение девушки.

— Вам бы, Федор Матвеевич, с Мамонтовым нашим про этот случай побеседовать, — неожиданно подал голос из-за перегородки, как из аквариума, дежурный.

— Татосов, не вмешивайтесь, когда вас не спрашивают! — неожиданно резко отреагировал следователь. — Что за манера такая — встревать в разговор, который вас не касается!

— Кто это Мамонтов? — быстро спросила Катя.

— Это инспектор ГИБДД, который первый прибыл на место аварии на Старую дорогу и находился там, пока не приехали все остальные и «Скорая», — Нилов махнул на пытавшегося снова что-то сказать дежурного, словно на надоедливую муху. — Это абсолютно ясное дело, это обычное ДТП с пострадавшей. Я в ходе расследования не получил ни одного веского доказательства, что там крылось что-то еще. А Мамонт — он вообще… Простите, Мамонтов — он субъект с каким-то совершенно непонятным взглядом на самые простые, очевидные вещи. Он меня достал, он меня просто достал со своими измышлениями! Я столько времени потратил, проверяя все эти его бредни, что… И он вообще на тот момент даже каких-то первичных следственных навыков не имел. Он человек новый в нашей системе.

— Там, где он раньше был, дураков не держат, — мятежно возразил дежурный, он явно стоял на стороне неизвестного гаишника по прозвищу Мамонт.

— И он до сих пор так и не усвоил элементарных правил, обязательных для всех сотрудников полиции, государственных служащих, чему примером служит последний вопиющий случай, — закончил следователь, давая понять, что последнее слово все равно за ним.

Полковник Гущин внимательно выслушал эту перебранку, а затем снова направился к начальнику отдела полиции. Катя слышала их разговор от слова до слова.

— Я уголовное дело о ДТП забираю в Главк, мы его изучим, — сообщил он начальнику отдела, тот равнодушно кивнул. — Со следователем мы поговорили, он мне посоветовал еще побеседовать с сотрудником ГИБДД, который на место выезжал, — Мамонтовым.

— Странный совет. Они не ладят с тех самых пор.

— Где он вахту свою нелегкую несет на дороге? Как бы мне с ним пересечься?

— Он сегодня здесь, в отделе ГИБДД. — Начальник отдела нахмурился, потом вздохнул: — Рапорт пишет… То есть объяснительную. Он отстранен с завтрашнего дня, до разбирательства дисциплинарной комиссии.

— А что так жестко? — спросил Гущин. И сделал жест — потер пальцами о пальцы.

— Нет, как раз не это. В этом его никто не упрекнет. Кое-что иное, но тоже не сахар. Мне его уволить предлагали. Но у него лучшие показатели по всему управлению ГИБДД. Понимаете, Мамонтов раньше служил в частной охране. Телохранителем у очень влиятельного человека, ну, с самых верхов. Привык там… ко многому привык, скажем так. Его наниматель покончил с собой, застрелился из-за долгов. Это в их бизнесе у личников черная метка — потеря босса. Не важно, по каким обстоятельствам, но это пятно. А в кризис к тому же все шишки, что раньше с охраной ездили, стали охрану свою нещадно сокращать, денег нет на содержание личников. Мамонтов оказался за бортом. Он хотел в Москве устроиться, но там у него старые счеты с Петровкой. Не взяли они его, а в нашем Главке взяли. Полиция для него, тем более ГИБДД, — это новая работа, которой он прежде никогда не занимался. А привычки старые.