— Он что, убил кого-то? Застрелил? — невинно спросила Катя.

— Он погнался за личной машиной депутата, не буду говорить, какого законодательного органа. Депутат был за рулем в дугу пьяный, ехал с превышением скорости. Проигнорировал приказ остановиться. Клавдий догнал его на машине ГАИ, вытащил и… Там множественные побои. Телесные повреждения при задержании, рукоприкладство, превышение должностных полномочий, да еще этот депутат — лицо неприкосновенное. Мне предлагали Клавдия уволить. Но я сопротивляюсь давлению свыше. Это редкое создание — Мамонтов, он может в будущем большую пользу отделу нашему принести. Такими людьми разбрасываться не стоит. Одно успокаивает: депутат сам в штаны наложил — я сказал ему, что если он жалобу на Клавдия подаст официально, то нам ничего не останется, как предать огласке его пьянство и хамство за рулем. А правящая партия с этим борется изо всех сил. Так что и для него последствия будут не самые приятные. Короче, он наложил кучу в штаны и дальше угроз дело не пошло. Но Клавдий Мамонтов все равно пишет рапорт, то есть объяснительную. Я преподам ему урок. Узнает у меня, где и как раки в полиции зимуют!

— Клавдий? Это его так зовут? — спросила Катя.

— Римское имя, императорское — так он мне сказал, когда устраивался на работу. И не дай бог, вам, девушка, по простоте сердечной назвать его Клавой!

Инспектора ГИБДД Клавдия Мамонтова Катя и полковник Гущин обнаружили в пустом кабинете, в отделе автоинспекции. Мужчина весьма внушительных габаритов, лет тридцати пяти, в бронежилете, надетом, несмотря на прохладную погоду, на одну лишь серую футболку с коротким рукавом, и в «гаишных» штанах — с их нелепыми полосами внизу. Он сидел за столом перед девственно-чистым листом бумаги. Рядом, прислоненный к другому бронежилету, помаргивал планшет, являя на экране знойную загорелую красотку с тугими, как арбузы, сиськами, снятую голышом на фоне изумрудной океанской лагуны и пальм.

По кабинету во множественном числе разлетелись и упали белые самолетики из бумаги.

Я, Клавдий…

Полковник Гущин официально представился. Инспектор ГИБДД встал из-за стола. Он был блондин с короткой стрижкой, с решительными чертами лица, на котором, однако, на данный момент лежала печать глубокой меланхолии. На предплечье из-под короткого рукава неформенной футболки выглядывала какая-то татуировка. Бронежилет сидел на нем как влитой.

Я, Клавдий…

Инспектор взглянул на Катю и нажал кнопку планшета. Красотка с сиськами исчезла из виду.

— Нас интересует дело трехлетней давности о ДТП с участием Виктора Кравцова на Старой дороге. Наезд на женщину с тяжкими телесными, — сказал Гущин, кивая — вольно, пехотинец.

Гущин уселся первым, инспектор не сел до тех пор, пока Катя не устроилась на стуле сбоку от полковника.

— Вы на место той аварии приехали первым, как нам сказали, — словно великую тайну поведала Катя.

— Дело давно прекращено. — Голос у Клавдия Мамонтова был баритон, произношение слов очень четкое.

— Нам сказали, что у вас… Как вас, кстати, по имени-отчеству? — Гущин, видно, запомнил совет начальника полиции Бронниц.

— Клавдий Миронович.

Клавдий Мирон Мамонт…

Катя про себя тут же переназвала его на римский манер. С ума сойти! А ему идет!

— Клавдий Миронович, нам сказали, что у вас свой взгляд на это ДТП. Посоветовали обратиться к вам. Со следователем Ниловым мы уже побеседовали. Дело я заберу в Главк, в управление розыска, — сообщил Гущин, похлопывая ладонью по томам на коленях. — Хотелось бы услышать ваше мнение о происшедшем.

— Мое мнение здесь никто в расчет не принял. Дело прекратили. А что у вас стряслось, в вашем управлении розыска?

— У нас есть веские основания полагать, что Виктор Кравцов убит, — ответил Гущин.

— Надо же, — на меланхоличном лице Клавдия Мамонтова мелькнуло что-то вроде слабого интереса. — А кем?

— Этого мы пока не знаем. Мы и личность убитого еще точно не подтвердили.

Гущин очень сухо и очень скупо рассказал о безголовом трупе в лесу со следами увечий и пыток и изложил данные дактилоскопии.

— Мы приехали выяснить подробности того старого ДТП, — внесла свою лепту и Катя. — Следователь ваш категорически отмел версию виновности Кравцова в аварии, сказал, что потерпевшая — некая Пелопея Кутайсова — сама была во всем виновата, потому что находилась в невменяемом состоянии из-за наркотиков. Он нам рассказал и о странностях в этом деле.

— Странности? Он это теперь так называет? — спросил Клавдий Мамонтов. — Знаете, какой там был наркотик?

— Нет.

— «Ангельская пыль». Фенциклидин. И еще в крови девчонки нашли диазепам. Я ее медкарту смотрел, приличные дозы. Это не какой-то там обычный кокс, это даже не герыч. «Ангельская пыль»… и снотворное. Вы в химии, девушка, разбираетесь?

— Меня зовут Екатерина. И я знаю, что диазепам — это снотворное. Я в курсе также того, что «ангельская пыль» — это весьма дорогостоящий и редкий наркотик. И я знаю, что диазепам порой врачи прописывают наркоманам для купирования ломки.

Катя говорила все это ему, этому задаваке, а она уже с первых его слов поняла, что он такой и есть — задавака. И она поняла сразу еще одну важную вещь: инспектор ГИБДД этим делом действительно интересовался весьма плотно, потому что не полагается вообще-то инспекторам совать нос в медкарты потерпевших и узнавать результаты анализов.

— Не думайте, что весть о смерти Кравцова меня огорчила, — сказал Клавдий Мамонтов. — Он свое наконец получил.

— За что получил? За аварию, в которой был невиновен? — спросил Гущин.

— Никакая это не авария была. То есть внешне, по форме, — да. Он ее переехал. Только это не авария. Я бы назвал — концы в воду, однако это неудачно.

— Что вы хотите этим сказать? — Гущин нахмурился.

— А то, что это Виктор Кравцов похитил Пелопею Кутайсову. А когда она от него вырвалась, сбежала, он пытался ее убить.

Катя ощутила, что по спине вновь пробежал знакомый холодок, как и там, в лесу, у неглубокой могилы.

— А какие у вас есть основания утверждать подобное? — спросил Гущин.

— Основания есть. Доказательств нет. Основания — это то, что я видел своими глазами на дороге той ночью.

— Клавдий, — Катя решила махнуть рукой на отчество и на римский триумвират имен, — расскажите нам, пожалуйста, что вы видели тогда и что произошло. Это очень важно, поверьте. Расскажите нам все, я вас умоляю!

Она даже картинно сжала перед собой ладошки. «Умоляю», видно, произвело на инспектора впечатление. Его, наверное, редко кто-то о чем-то таком «умолял». И он поведал им о том, как 26 июня три года назад он, погруженный в разборку автомобильной аварии, происшедшей на магистральном шоссе в районе эстакады, где по вине третьего водителя столкнулись фура и бензовоз, в начале третьего ночи получил от дежурного сообщение о срочном вызове на девятый километр Старой дороги в районе леса.