часов вечера. После них я чувствовала нестерпимую жажду и приходя домой с жадностью набрасывалась на воду. Маме не нравилось, что я так поздно возвращаюсь и не уделяю достаточно времени сидению за учебниками, но она не высказывала мне никаких претензий. Как обычно, молча, убирала посуду, молча мыла полы и молча ложилась спать. Если бы я могла знать, что за этим молчанием таится нечто суровое, то, что в конечном итоге принесёт мне такую боль… Я пребывала в сладком неведении, лишь где-то на краешке моего сознания копошилась обида от того, что мама не разделяет моей радости и окрылённости. Но мне было так хорошо, что я этого не замечала.

Однажды к нам в гости пришли баба, деда, тётя и сестра. Я была рада родственникам, но вскоре от моей радости не осталось и следа.

– Тебе надо думать не о том! – с упрёком говорили мамины родители. – Ты должна готовиться к экзаменам, а не дурью всякой маяться.

Баба Валя в пух и прах раскритиковала секцию, всех моих товарищей по вольной борьбе и тренера. Она расплюснула своим тяжеленным кулаком всё то, что я так ценила в последнее время, от чего я оживала и к чему тянулась.

Я сидела на диване, съёжившись и пытаясь проглотить все эти грубые и резкие слова, которые услышала от маминых родителей. Но эмоции взяли верх, и я заплакала слезами горечи и обиды. Родственники умолкли. Они не ждали такого поворота событий.

Накануне произошедшего мама, обеспокоенная тем, что я увлечена борьбой, а не учебниками, пришла к своим родителям и как обычно, в красках, расписала им все обстоятельства. Она умела преувеличивать значимость тех или иных событий и описывала их с присущей ей эмоциональностью и истеричностью. Обеспокоенные родственники сговорились между собой, что в такой-то день и такой-то час нагрянут к нам домой и проведут со мной «беседу», целью которой было искоренение «не тех» устремлений и взглядов.

Я не пошла против воли родственников и бросила вольную борьбу. Тренеру сказала правду: «Мне бабушка запрещает», но товарищи по секции только посмеялись надо мной. Если бы они знали, какой моральный урон я понесла и сколько жгучей боли скрывалось за этой фразой, с их лиц сошли бы улыбки.

Вскоре после визита родственников у меня проявились симптомы обсессивно-компульсивного расстройства. Началось всё с того, что подступавшую к горлу тревогу я пыталась снять определёнными действиями или, как говорят в психиатрии – ритуалами. Я по пятьдесят раз пылесосила ковёр в одном и том же месте, тщательно ведя счёт движений щётки. Страдали мои школьные тетради, поскольку написанные от моей руки буквы имели не ту форму, какую мне хотелось бы видеть, они не нравились мне и это вызывало беспокойство. Я пыталась их исправить то кончиком бритвы, то корректором. Доходило до того, что на тетрадном листке образовывались дыры от многочисленных исправлений. Одноклассники замечали моё странное поведение и посмеивались над тем, как я дотошно, слой за слоем замазываю корректором буквы.

Я не знала, что со мной происходит и была не в курсе того, что причина беспокойства – не ковёр и не буквы, а нечто глубинное внутри меня самой, то, что было сломано и теперь не подлежало починке.

Тревога усиливалась и однажды меня посетила отчаянная мысль. Она звучала в голове и не давала покоя. «Разорви все свои фотографии, уничтожь своё прошлое! Тогда тебе станет легче…» Не в силах противиться навязчивой мысли, я принялась за дело. Спрятавшись за шторой, я сложила рядом с собой в стопку фотоальбомы и открыла первый. В нём хранились фотографии с поездки к отцу в Израиль, которую я совершила год назад. Осторожно, словно совершая страшное преступление и боясь чего-то неизвестного, я разорвала первую фотографию на две части, а затем порвала её на множество мелких кусочков. Я почувствовала себя смелее и теперь одна за другой фотографии превращались в сор. Воспалённое сознание твердило, что жизненно необходимо уничтожить все фотографии, на которых было моё изображение. Голова находилась словно в огненном шаре. «Скорее, скорее, пока меня не разоблачила мама!» Но она ходила мимо, даже не глядя в мою сторону и то, что происходило за шторой было сокрыто от её глаз.

Я уничтожила все свои детские фотографии, те, которые хранили воспоминания о прежней жизни в Комсомольске-на-Амуре. Беспощадно расправилась с фотографией, на которой я была совсем ещё малышкой – маленькой розовенькой девочкой, которая была почти лысенькая, и взгляд которой был то ли испуганно, то ли удивлённо устремлён в сторону.

Когда мама узнала, что почти все фотографии уничтожены, она пришла в ярость. Как сейчас вспоминаю её искажённое злобой лицо… Был поздний вечер, я лежала в кровати, а она расхаживала по комнате словно умалишённая и неистово махала руками, приближаясь к моей постели, как будто хотела разорвать меня на кусочки. Я усмехалась, глядя на мать, но эта усмешка была лишь прикрытием, самозащитой, тогда как в душе разверзалась пропасть, чёрная пасть которой питалась лишь ненавистью, исходящей от матери и моим собственным презрением к себе.

***

Из воспоминаний о перестановке и вольной борьбе я делаю вывод, что мои несчастья схожи как две капли, их различает лишь время, в которое они происходили.

Я пытаюсь принять, простить своих близких, но на прощение уходит много душевных сил, обида и злость снова возвращаются. Авва Дорофей, христианский святой, писал в своей книге, что злопамятность – это потухший гнев, оставшийся залежами в душе. По словам святого, чтобы избавиться от этой напасти, нужно молиться о тех людях, на которых осталась обида.

Глава 13

Во всех комнатах кроме ванной и туалета стоят картонные коробки с вещами. Ежедневно я собираю в них различную утварь. Квартира постепенно пустеет, теряя домашнее обаяние и уют. Салфетки, которые я вязала крючком, по-прежнему украшают поверхность туалетного столика и место под телевизором, фотографии в рамках стоят на полке, а рядом с ними красуются фигурки из киндер-сюрпризов, ракушки, миниатюрная тряпичная кукла, однажды сшитая мною и «нечто», вылепленное из солёного теста. Всё это я упакую в последнюю очередь, чтобы квартира не казалась пустой и безликой пока мы в ней живём.

Впереди очередное путешествие. В течение жизни я узнаю Россию с разных сторон, за последние десятки лет мне открылись её величие, поистине богатая неоднородная красота. Она подарила мне белоснежные сибирские зимы, тёплые безмятежные дни, проведённые на южных берегах, омываемых Чёрным морем.

Про море хочется сказать отдельно. Могущественное, оно поражает бескрайними просторами, тяжестью, но одновременно возникает желание держаться