— Я помню, рыжуля, но прости, это выше моих сил. И кстати, твоя «бедная женщина», похоже, и сама не против княжеских «ухаживаний».

— Да быть такого не может! — быстро обернувшись, я убедилась, что утверждения меха были не беспочвенны.

Руки Олсена шарили уже под нижними юбками прислужницы, а у той на лице было такое блаженное выражение, что мне стало крайне неудобно. Как будто я совершаю преступление подглядывая за чем-то столь интимным.

Шумно сглотнув, я отвернулась от непредназначенного для моих глаз представления, и зажала уши, чтобы не слышать откровенных стонов двух любовников.

Хватка Макса на моей талии усилилась, и он осторожно отодвинул нас обоих поглубже в шкаф, подальше от щели. Сев на доски, он потянул меня за собой, заставляя опуститься пятой точкой ему на колени.

— Кажется, мы застряли тут надолго, детка, — коснулся моего уха его хрипловатый шепот.

— Может, пока мы здесь вдвоем, познакомимся поближе? — продолжил меня мучить этот змей-искуситель, и я бы, конечно, послала его подальше, если бы паузу не заполнили страстные стоны развлекающейся снаружи парочки.

Не удивлюсь, если мое лицо сейчас напоминало спелый помидор, благо внизу царила кромешная темнота и разглядеть что-то в ней было невозможно.

— Не хочу я с тобой ближе знакомиться. Нам с тобой детей не крестить.

— Кто знает, что судьба нам приготовила? — шепнул мне на ушко Макс, и в его голосе ясно слышалась едкая усмешка. В этот момент кровать в каюте начала издавать ритмичный скрип, не оставляя сомнений, чем там эти двое на ней занимались, — как же я не завидую сейчас твоему другу.

— Так ему и надо, — вырвалось у меня, — это он виноват, что притащил меня сюда. Пусть терпит.

На самом деле я не желала Джо зла, и понимала, что за шкирку меня никто сюда не волок, но ничего не могла поделать с глухим раздражением на саму ситуацию, не вовремя вернувшегося князя Олсена и на меха, чья близость будила во мне непривычное волнение.

— Да не ёрзай ты так, — хрипло прошипел Макс, когда я попыталась поудобнее на нем разместиться, — еще одно движение и я за себя не ручаюсь.

— Я не виновата, что тут так тесно. И вообще… что значит «не ручаюсь»? — возмутилась я.

— О, да, ваша светлость! Глубже… еще, — гортанный стон служанки, которую я, идиотка, посчитала заложницей ситуации, напоминал мычание коров, что водились в городском зоопарке.

— Это значит, что благодаря твоей круглой попке, моим каменным стояком можно вскрыть жестяную банку, — огрызнулся мех ни капли не заботясь о том, как грубо и откровенно прозвучали для меня его слова.

— Какой же ты отвратительный и озабоченный гад!

— А ты ведешь себя как невинная девица.

— Да пошел ты!

— Черт, только не говори, что я угадал. Не хватало мне еще с девственницей связываться.

— А тебя никто со мной связываться не просил! И если тебе интересно мое мнение, необходимость секса в жизни человека очень переоценивают, — выплюнула ему в лицо.

Забыв о том, что мы тут прячемся не развлечения ради, я подняла кулачки и хотела уже стукнуть Макса по плечу, но он каким-то образом предугадал мои действия, перехватил руки, сжал запястья и рванул меня к себе, впечатываясь в мои губы своим горячим ртом.

Сопротивляться не было ни сил, ни, честно говоря, желания. Его жадные ладони переместились ниже и, обхватив мои ягодицы, притянули к себе так близко, что я через ткань брюк почувствовала ту самую твердость, о которой говорил Макс. И, надо заметить, она действительно впечатляла.

С моих губ слетел чуть слышный всхлип, заглушенный стонами резвящихся снаружи любовников. Я будто провалилась в другую реальность, где не существовало больше никого, кроме нас двоих. Его властно вторгающегося языка, его дыхания, его напряженных плеч под моими руками.

Жар его тела окружал меня подобно кокону, не давая вырваться и делая каждое движение его губ и пальцев невыносимо острым.

Выгибаясь ему навстречу, я буквально оседлала Макса, желая в эту минуту только одного, слиться с ним в одно целое и получить то, что обещали его прикосновения.

Я должна была оттолкнуть его, напомнить себе, что если сейчас сдамся, стану еще одним звеном в цепочке его случайных девиц, но вместо этого прижималась еще ближе, оплетая этого мужчину словно чертова лиана.

Служанка за дверцей шкафа буквально орала от восторга, благодаря попеременно то бога, то его светлость, но мне было плевать с высокой колокольни.

Мое собственное удовольствие унесло меня с головой в омут страсти, и подвело к той самой грани, за которой все постороннее казалось абсолютно неважным. Только здесь и сейчас.

Впиваясь ногтями в бойцовские плечи, наслаждаясь вкусом обжигающего поцелуя, я чувствовала, как крепкая ладонь Макса, скользнув по поему животу в штаны, устремилась ниже. Туда, где между бедрами разгоралось самое настоящее пламя, щедро подпитываемое близостью этого невозможного мужчины.

— Нам надо остановиться, — прошептала я, мысленно умоляя его послать меня куда подальше и продолжить меня «мучить».

— Извини, детка, но тут я с тобой категорически не согласен, — прохрипел мех прямо в мою шею, щекоча ее своих теплым дыханием.

Его металлическая правая рука крепко держала меня за талию, пресекая любую попытку вырваться из хватки, о чем я, если быть честной, даже не задумывалась, а пальцы левой, откровенно и бесстыдно касались меня между ног, посылая по всему телу разряды электрического тока и заставляя выгибаться им на встречу.

Чувствуя, как бешено колотиться сердце, и слыша собственное учащённое дыхание, я прикусила нижнюю губу, чтобы ненароком не застонать или не начать умолять о большем. А рот далеко не благородного соблазнителя переместился с шеи ниже и начал дразнить мои отвердевшие соски через тонкую ткань рубашки.

Если бы не завывание женщины снаружи, Олсен бы в два счета вычислил бы временных обитателей своего шкафа по вырывающимся из меня судорожным всхлипам. Но контролировать их я была не в силах.

— Кажется, я сейчас взорвусь, — прохрипел Макс и, задев пальцем прячущуюся в моих складочках горошину, скользнул внутрь, одновременно поглощая ртом мой жалобный стон, — такая узкая, и готовая для меня.

От медленных движений его пальцев, внизу живота стала закручиваться горячая спираль желания. Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного, и теперь удивленно спрашивала себя — почему?

Может Марк и не изменил бы мне со своей домработницей, если бы я позволила ему подобные вольности? Почему тогда закрыв глаза и пытаясь представить перед собой своего бывшего жениха, я не могу это сделать? Вместо светлых волос я вижу черные, с упавшей на глаза прядью, вместо карих глаз вижу серые, дерзкий взгляд которых безумнее самых откровенных прикосновений…