Марианна пришла в замешательство. Отчего-топри первых же словах этого пылкого, но и впрямь полубезумного послания у нее впамяти возник невысокий худощавый хлопец из конюшни, который бросил ей под ногисвой кунтуш. В самую грязь! Уж Марианна-то Мнишек, любительница изящнойсловесности и исторических сочинений, слышала про сэра Уолтера Райли и вполнеоценила порыв холопа, достойный по красоте поступка истинного шляхтича. Лицаэтого парня она почти не помнила – только его стремительное движение ипламенный взгляд темно-голубых глаз.

А ведь вполне возможно, что письмо написалвовсе не он.

Не он?.. Как жаль… Пусть тот холоп некрасив иневиден собой, но сколько жара в его движении, в его взоре, сколько сердцавложил он в письмо!

– Попались, ага, попались! – заоралв это время кто-то дурным голосом за окошком, грубо вырвав Марианну из еемечтаний. – Держи, уйдут!

Сестры враз высунулись наружу и увиделимелькание огней в темноте. Это были слуги, носившиеся с факелами в руках по лужайке,окаймленной живой изгородью, пытаясь угнаться за двумя проворными тенями,которые все время ловко уворачивались из множества цепких рук.

– Пся крев! – заорал в эту минутучей-то перепуганный голос. – Побойтесь Бога, лайдаки! [15] То ж паны князья!

– Патер ностер, Матка Боска! [16] – пробормоталаблагочестивая Урсула, глядя на своего мужа, который в эту минуту выбирался изкустов вместе со своим старшим братом Адамом Вишневецким. – Что этозначит, Константин?!

– Только то, что эти недоумки спугнуливора, который лез в ваше окошко, мои красавицы, – ответил князьКонстантин, принимая у слуги факел. – Мы шли к дому, как вдруг заметили его.Затаились, решили наброситься и поймать злодея, однако охотники сами сталидобычей. Одно хорошо – вор тоже сбежал, ничего не успев украсть.

– Сказать правду, то был не совсемвор, – тонко усмехнулась княгиня. – Вор приходит, чтобы унестичто-то, а сей неизвестный, напротив, принес в наш дом прибыль…

– Какую еще прибыль?

– А вот какую! – Проворная Урсулавыхватила из рук сестры письмо и швырнула в окошко. – Смотрите!

Марианна только ахнула и возмущенно уставиласьна княгиню, однако было уже поздно: братья схватились за листок и принялисьразбирать неровные строки. Оба Вишневецкие были истые пясты [17],а потому в чистом поле или в бальной зале отличались куда лучше, чем передгрифельной доской или чернильницей. Им потребовалось некоторое время, чтобывникнуть в смысл короткого письма, и вот наконец братья враз вскинули головы иуставились друг на друга.

К своему изумлению, Марианна не обнаружила наих лицах возмущения и злости. Они смотрели азартно, словно охотники, которыеспорят из-за добычи, или барышники, набавляющие цену на доброго коня.

– Опять он! – пробормоталАдам. – Я же говорил тебе, carissime frater [18], что он снова объявится!

– Ты говорил! – фыркнул князьКонстантин. – Да ты не поверил ни одному слову того толстяка! Ты называлего и его товарища шарлатанами и безумцами.

– Во имя неба! – воззвала из окошкаУрсула, которая уже не в силах была переносить неутоленное любопытство. –О чем вы говорите? Кто прислал это письмо?

– Знайте, прекраснейшие дамы, что примоем дворе завелся жалкий безумец, который возомнил себя не кем иным, как сыномвеликого русского царя, – пренебрежительно ответил князь Адам, глядяпочему-то не в окошко, на женщин, а в темноту, таящуюся за живойизгородью. – Сначала он подослал ко мне своего сотоварища по бегству изМосковии – толстяка и болтуна, который с жаром уговаривал меня пойти к ложу этогоумирающего смерда, чтобы посмотреть на крест, якобы оставленный ему царственнымотцом. По моему мнению, крест сей был бродягою где-то украден. Я так и сказалтолстяку и велел задать ему хорошую порку. Теперь он валяется избитый наконюшне, а товарищ его чудным образом исцелился и куда-то исчез. Я думал, онсбежал из Брачина, однако сие письмо свидетельствует, что наш монашек – о,сударыни, я и забыл сообщить, что названный царевич на самом деле беглыйрусский монах, – хохотнул князь Адам, по-прежнему шныряя взором покустам, – таится где-то здесь. И это очень глупо! – Вишневецкийнесколько возвысил голос: – Потому что я послал за королевскими солдатами,чтобы арестовать этого человека и заключить его в тюрьму. Ведь мы находимсясейчас в состоянии мира с Московией и ни в коем случае не можем допустить,чтобы царя Бориса обвинили в незаконном захвате трона. Так что нашему монахулучше бы подобрать полы своей рясы и дать отсюда деру, да поскорее! Кроме того,доподлинно известно, что больше десяти лет назад царевич Димитрий умер вУгличе, а значит, человек, написавший Марианне письмо, – отъявленный лжец,и я бы дорого дал, чтобы бросить обвинение в самозванстве ему в лицо! Думаю,выслушав меня, он скорчился бы, как раздавленный червь, и уполз в ту грязную лужу,откуда вылез!

– Ты ошибаешься, вельможный пан, –послышался спокойный голос, после чего кусты зашуршали и в свете факелов возникневысокий и худощавый, но широкоплечий человек, одетый просто, но с осанкоюшляхтича. Его лицо, обрамленное рыжеватыми волосами, было бледным иизможденным, но темно-голубые глаза смотрели прямо.

Марианна прижала к губам узкую ладонь. Большевсего в это мгновение ее изумило то, что она верно угадала этого человека!

– Позволь сказать тебе, что Гжегош, раб ихолоп твой, последовал бы твоему совету и ринулся бы спасать свою шкуру,воспользовавшись тем предупреждением, которое прозвучало в твоих словах. Думаю,так же поступил бы и беглый монах Григорий. Но царевичу Димитрию зазорно трусапраздновать. Точно так же ему зазорно слушать те слова поношения, которые тытут про меня говорил в присутствии знатных и прекрасных дам. А оттого прошутебя, князь Адам, принять мой вызов! Драться будем на саблях или на пистолях –это уж как твоей душе угодно. После того, что было обо мне тут сказано, одномуиз нас нет места на земле Речи Посполитой и Московского царства. Вообще нетместа на этой земле!

Мгновение князь Адам прямо смотрел в лицоэтому человеку, потом повернулся к Константину: