Был острый момент, когда под Лёлиной ногойвдруг обломился осколок кирпича… К счастью, Дмитрий в это время уже стоял набалке и смог не только сохранить равновесие, но и выдернуть Лёлю с карнизапрежде, чем она успела испугаться.

Сразу же велел ей сесть верхом на балку идержаться покрепче. Облегчение – это самое страшное. Рано им еще расслабляться!

– Это сидушка? – спросила Лёля, увидев«косынку», но больше ничего не говорила, только покраснела, когда Дмитрийпропустил один конец «косынки» ей под попу и запеленал, защелкнув на поясекарабин.

Дмитрий сделал отмашку Разумихину, который ужестоял наготове. Тот сразу понял и отошел чуть ли не на всю длину троса,увеличивая угол спуска и делая трассу как можно более пологой. Есть разница –падать отвесно вниз, пусть и по спасательному тросу, или спокойно съезжать понаклонной!

– А ты? – вцепилась вдруг в Дмитрия Лёля,когда он уже почти сказал: «Ну, с богом!» – Ты не спустишься?

Он нерешительно задрал голову, вглядываясь вверхние перекрытия. Вообще-то, наоборот, намеревался подняться… Хотя маловероятности, чтобы кому-то еще так фантастически повезло, как Лёле. Навернякалюдей с верхних этажей смело ударной волной… И Разумихин, словно угадав егонамерение, машет снизу: спускайся, мол!

Вот поднес к лицу телефон.

– Слышь, Дима? Все в порядке? –забормотала в ухе «улитка». – Что, трудный случай? Не хотел тебя раньшеотвлекать. Спускайся, нет там никого, наверху. Напротив как раз дом строят,крановщик по нашей просьбе проверил. Пусто. Как понял, прием?

– Понял, спускаюсь, – громко сказалДмитрий, наклоняя голову, хотя ларингофон и так был под подбородком. – Уменя порядок. Ловите нас там.

Разумихин опять махнул.

– Вот видишь, команда спускаться, –улыбнулся Дмитрий. – Сейчас тебя отправлю, а потом и…

– Можно как-нибудь вместе? – умоляющешепнула Лёля. – Чтобы я за тебя держалась. А то у меня вдруг головазакружилась…

Даже под слоем пыли было видно, что ее лицоеще больше побледнело, глаза ввалились. И губы побелели. Для нее всего этогослишком много, чересчур!

– Вместе так вместе, – согласилсяДмитрий. – Даже лучше, потому что у меня есть стопер, а у тебя егонет. – Он пощелкал рычагом фиксатора. – Например, тебе станет страшнона скорости, я р-раз! – и остановлюсь. Повисим немножко и дальше поедем.

Она вдруг закрыла глаза. Дмитрий окликнул, ноЛёля не отвечала.

Ладно, хватит трепаться. Поехали!

На всякий случай Дмитрий надел на нее своюкаску: мало ли что! Голова сразу озябла. А как же должна была замерзнуть она?!

Стопером воспользоваться не пришлось – Лёля неизъявляла желания приостановиться и «повисеть». По сути, можно было обойтисьтакже и без «косынки» – Дмитрий держал девушку на руках. Кажется, она была вобмороке. А может, совершенно обессилела.

Внизу их принял Разумихин, сразу подбежаливрач и санитары с носилками: «Скорая» первой прорвалась во двор между грудамиаккуратно разрезанного железа. И пожарные, и спасатели вовсю работалибензорезами, кромсая гаражи.

Когда Лёлю положили на носилки, она вдруготкрыла глаза.

– Дима, ты где? – позвала, слепо шарявокруг руками.

Он подошел, изо всех сил пытаясь вспомнить,когда же успел назвать ей свое имя. Точно ведь не называл!

Она приподнялась, цепляясь за его плечи.

– Лежи, лежи!

– Ничего. Ты возьми свою каску, а топростудишься. Я уже ничего. Ты не знаешь, тут можно откуда-нибудь позвонить?Вдруг мама как-нибудь узнает про взрыв – она ведь с ума сойдет. И надоСветиному мужу сообщить, у них же здесь только мастерская, а живут они…

Она вдруг осеклась, уставилась расширеннымиглазами куда-то за спину Дмитрия. Он обернулся и досадливо качнул головой.Ч-черт, это она увидела, как укладывают в трупный мешок искореженное,изломанное тело женщины в брюках и обрывках того, что раньше было длиннымтолстым свитером. До чего же неудачно!

Книга с салфеточками и кружавчиками, до сихпор сиротливо валявшаяся на газоне, вдруг под порывом ветра встала дыбом,перевернулась и смешно полетела прочь, весело перебирая страницами…

– Света. Это тетя Света! – пробормоталаЛёля – и безжизненно рухнула навзничь.

Разумихин выругался сквозь зубы:

– Долбаки, нельзя ей было это видеть, всехваших матерей в бога и в душу!

Дмитрий глянул изумленно: слышать такое отсвоего учителя и друга ему еще не приходилось. И вдруг – словно в лицо егоударили! – понял, почему Лёля знала, как его зовут, вспомнил, где и когдавидел ее… И теперь он мог спокойнее смотреть, как носилки ставят внутрь «Скорой»,как та выруливает со двора, а на ее место въезжает другая машина.

Ничего. Теперь-то он ее найдет!

Лёля открыла глаза, но тотчас зажмурилась:голова вдруг пошла кругом, все поплыло. Она даже не разглядела толком, чтоименно – все. Что-то белое, довольно яркое, и еще вроде бы как множество чужих,светящихся глаз, уставившихся на нее с высоты. Понадобилось некоторое время,чтобы мозг соотнес увиденное со знакомыми понятиями и Лёля сообразила, что этововсе не глаза, а круглые маленькие лампы, какие обычно вмонтированы вподвесные потолки. Теперь это очень модно, в офисах на потолках на каждом шагуувидишь! Если, конечно, кому-то вдруг взбредет в голову шагать по этим самымпотолкам.

Слабая улыбка тронула губы, и стало чутьлегче, когда Лёля почувствовала, что улыбается. Пациент, стало быть, скореежив…