— Последнее, очевидно, ко мне.

— Да.

— А развитие?

— Все тенденции, но в подавленном, латентном состоянии.Джокер в колоде.

Зальцман кивнул.

— Ребенок?

— Да. Он нас не волнует. Эту карту побьют первой.

— Объясни.

— Мы — Посланцы. Мы не обладаем… почти… возможностями,выходящими за рамки обычных человеческих сил. Мы вынуждены подстраиваться подобщество, жить по его законам — неписаным законам. Тот, кто наиболееприспособлен к обществу, наиболее важен и адаптирован, проживет дольше других.Он победит — и тот вектор, который воплощен в нем, станет доминировать надолгое, очень долгое время.

— Ты же знаешь — я умираю.

— Знание умирает. Ты думаешь — выбраны лучшие? Нет,типичные. Автор массового чтива — на роль творца, разочаровавшийся в профессиивоенный — на роль посланца силы, продажный политик — на роль посланца власти…

— Я не доживу до весны! — почти срываясь на крик, сказалАркадий Львович. Закашлялся — и острая боль услужливо подтвердила его слова.

— Нам помогут не дожить и до зимы.

— Даже так?

— Конечно. Насколько терпимо общество к убийствам?

Аркадий Львович не ответил.

— Полагаю, почти все Посланцы придут к этому выводу. Кромедевушки и мальчика, вероятно.

— Это безумие…

— Да, но оно рождено существующим миром. Ты хочешь, чтобывсе вокруг стало твоим? Не принадлежащим тебе, а просто отвечающим твоимпредставлениям о правильном обществе?

— Дурацкий вопрос.

— Так вот, и все остальные Посланцы хотят того же. Остаетсярешить маленькую проблему — заслуживают ли физического уничтоженияпредставители иной точки зрения?

— Нет, — резко сказал Аркадий Львович.

— Ты действительно считаешь так? Ладно, оставим в сторонемальчишку, который не является никем и ничем. Забудем про девушку, с еесумбурной религиозностью и тягой к всепрощению. Возьмем для примера писателя.Добрый человек. Сторонник великих империй, создающихся любой ценой. Хоть накрови и костях, хоть на ядерных бомбах и напалме. Хороший человек. Четкорешивший для себя — цель оправдывает средства. И если для светлого будущегонадо уничтожить половину человечества — это оправдано.

— Ты называешь его добрым человеком?

— В жизни. Но если его копия, Посланец творчества, останетсяпоследним…

— Полагаю, Сила и Власть еще более неприятны?

— В общем — да. Эта троица, кто бы из нее не победил, утопитмир в крови. Во имя каких целей — не так уж и важно. Ответь — они незаслуживают уничтожения? Твое мнение решает многое.

— Апробативная этика.

— Да. Если ты против такого будущего — то вынужден признатьэтичность их уничтожения. Если признаешь необходимость этого, то мальчик идевушка станут просто неизбежным довеском.

— Они что, могут прийти к власти? В России, во всем мире?

— Зачем же. Просто та тенденция, которую они выражают,победит. Их мечты может осуществить и кто-то другой — уже не важно.

— Я не собираюсь никого убивать. И ты этого не сделаешь.

— Да? Может быть, — старик усмехнулся, — ты скажешь мне, чтоникогда и никого не убивал?

Илья не имел проблем с милицией. Возможно, это тоже былочастью игры с Тьмой — как и нюх на клиента. Эти затянутые в форму тени,слоняющиеся по станциям метро и тем улицам, что поосвещеннее, словно незамечали его. Порой Карамазову казалось, что если он достанет на улицепистолет, то шарахнутся только прохожие. А стражи порядка будут все так жесмотреть сквозь него — бдительно и неподкупно…

Он подумал об этом, когда втягивающаяся на эскалатор толпана мгновение прижала его к молодому лейтенантику, прижала крайне неудачно, так,что пистолет во внутреннем кармане плаща уперся ему в спину.

Лейтенант не обернулся.

Карамазов выскользнул из толпы на выходе, остановился узаваленного газетами и журналами столика. Молча протянул деньги, указав насвежий номер «Скандалов». Без особой надежды — времена, когда эта газетаустраивала фотовернисажи обнаженных девочек, давно прошли. Все же он продолжалпокупать бульварную газетку — с легким чувством ностальгии. Интересно, какойпроцент читателей испытывал то же самое?

Илья полагал, что немалый.

Он опустил газету в карман, двинулся, не особо размышляя,куда несут его ноги. Тьма выведет его к цели, так бывало всегда. А дальше онсам вступит в игру.

Старик свое отжил…

К обеду слегка развиднелось. Кончился дождь, или, скорее,приутих на время. Илья дважды сворачивал, каждый раз ощущая, что приближается кклиенту. Не напрямую, скорее по спирали, но это неважно… Обнесенная крепкимзабором церквушка, реставрируемая уже с полгода. Гастроном, до перерыва — семьминут. Илья зашел, прогулялся вдоль прилавков и, ничего не купив, вышел споследними покупателями. Дальше… Крепкий кирпичный двенадцатиэтажник. А вот тристарых пятиэтажки, невесть как уцелевшие в этом районе. Неотличимые с виду.

Илья замедлил шаг.

Быстрота и аккуратность. Никакого планирования — это простоне нужно. Звонок, щелканье замка, выстрел. Он похлопал себя по карману —тоненькая стопка предвыборных листовок какой-то партии была при нем. Нормальныйповод для визита. А цепочки, наивно используемые для таких случаев, редковыдерживают удар плеча. Впрочем, старик может и не накинуть цепочку…

Он вошел в подъезд, помедлил секунду. Третий этаж. Направо.

Глубоко вздохнув, Илья начал подниматься по лестнице. Некрадучись, но достаточно тихо, чтобы самая бдительная пенсионерка не дернуласьк глазку. В продуктовых магазинах рядом перерыв — тоже меньше шансов, чтокто-то покинет квартиру. А в круглосуточные супермаркеты жильцы таких домов неходят.

На последних шагах он переложил пистолет в правый карманплаща, сдвинул предохранитель. Достал стопку листовок, мельком глянув на текст.

«Партия работников электростанций и тепловых сетей. Мы — заСвет и Тепло!».

Бывает…

Он позвонил.

Тишина. Давай, просыпайся, дедушка. Отложи свои умные книжкиили недочитанную «Правду». Всунь ноги в теплые шлепанцы. Илья принес тебе теплои свет — последний свет в твоей жизни.

Тишина. Илья позвонил еще раз, чуть длиннее.