— Что я могу наврать? Я уже попыталась и ничего не получилось.

— Проклятье! Наври про больных родственников, про все, что хочешь. Или ты предлагаешь спеть мне или Дашке?

— Нет, я… не…

— Тогда иди и поговори с ним! Мы должны это сделать сегодня и как можно скорее! Если ты не сделаешь это сама — то я приеду за тобой и тогда уже я буду решать, что сказать Адриану!

Мне ничего другого не оставалось, как подчиниться:

— Не надо. Я все сделаю.

Больше не откладывая, оставила телефон в гостиной и быстро поднялась на спальный этаж. Остановилась на секунду возле кабинета, поправила только черную блузку и выскочившие несколько прядей волос заткнула обратно за уши. Джинсы поправлять не требовалось — в этом большое преимущество такой одежды. Сделала с десяток глубоких вдохов и выдохов, решительно вошла в его кабинет.

Адриан Ааронович, как и следовало ожидать, сидел за своим рабочим столом. Он что-то читал, удерживал тонким пальцем раскрытые страницы. Я прекрасно знаю, что тревожить его в такие моменты совсем не стоит. Тем более в том состоянии, в котором я ворвалась сюда. Но у меня нет выхода — если я сама этого не сделаю, Наоми Моро того и гляди действительно заявится сюда собственной персоной. Лучше уж я сама.

Пододвинула стул прямо напротив него и опустилась на сидение. Сложив руки на своих коленях, выпрямила спину точно так же, как и мой шеф. Трясясь над каждым словом и звуком, заговорила:

— Адриан Ааронович, мне необходимо, чтобы вы разрешили мне уехать ненадолго.

Голова гения несколько мотнулась в сторону, а с его тонких губ сорвалось короткое:

— К-карантин.

— Я не болею.

Он упрямо, в том же тоне, идентично произнёс то же самое слово:

— К-карантин.

Я думаю, все же меня кто-то укусил. Не могло быть иначе. С чего бы в другом случае мне сделать следующую глупость. Внезапно я, наплевав на все запреты, затараторила:

— Адриан Ааронович! Мне срочно нужно уехать, у меня важное дело! Если я не выполню его — будут большие проблемы! Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, разрешите мне! Я не болею, у меня очень важные дела. Не могу рассказать, какие. Это личное, но мне обязательно срочно-пресрочно нужно уехать!!!

Теоретически я рассчитывала на то, что он не захочет меня слушать и выгонит обезумевшую подчиненную из кабинета и даже обрадуется, если я куда-то уеду. Чуть позже, когда мы со скрамовцами выполним задуманный план, я попрошу прощения.

Слова остались у меня на языке, потому что карандаш, которым он писал формулы в блокноте, вонзился в листы бумаги. Буквально на один, может быть два миллиметра. Со стороны могло показаться, что рука гения лишь немного сильнее нажала на карандаш, но я-то уже знаю своего шефа — это предзнаменование крайней степени недовольства — хаоса в своем блокноте Адриан Шагалов не допускал. Карандаш вонзился и дрогнул, нарисовав отвратительную, кривую линию вниз. Затем он остановился, в помещении вместе с этим повисла гробовая тишина.

Успела ли я пожалеть о своем опрометчивом поступке? О, еще как! Особенно, когда Шагалов заговорил.

— В д-доме карантин. Зачем вы хотите уехать на самом д-деле?

Кофейные глаза остановились на карандаше, который он по-прежнему держал в руке. Он ждал ответа. Вот теперь я мысленно перекрестилась. Стоило ли повторять про свидание? Если верить Моро, хотя она говорит абсолютную чушь. Этого быть не может. В таком случае есть смысл рассказать все честно и будь что будет. Адриана Шагалова обмануть невозможно. Раз не прошло со свиданием, то… Надо сдаваться.

— Я хотела помочь расследованию. Есть возможность под прикрытием попасть в музыкальную группу к продюсеру. Группа женская. По данным Артема Боярского, этот продюсер приобрел целых три композиции Алпарова. Мы подумали, что просто так, чужим людям продюсер не расскажет правды, как и у кого он купил украденные композиции. Это деньги. Поэтому было решено отправить меня на кастинг. Есть шанс, что, будучи внутри, я смогу что-то услышать в разговорах, обнаружить какие-то бумаги. Эта нить сможет привести нас к злоумышленникам.

Это была большая речь для меня. Еще и сложная. Нужно было не только объяснить суть Адриану Аароновичу короткими предложениями, но и не засветить остальных участников заговора. К сожалению, Артема пришлось сдать — но он в любом случае попал бы под обстрел, все равно встал бы вопрос, откуда я взяла все эти данные. И это в плюс к тому, что я не могла даже близко предположить, чем закончится весь этот разговор.

Тем более не могла предположить, что произойдет следующее: дослушав меня до конца, Адриан Шагалов вдруг сделал неожиданное — потянулся к ящику стола и достал оттуда ластик! Обычный белый ластик. Взяв резинку длинными тонкими пальцами, он неспеша принялся стирать ту жирную и неаккуратную линию из своего блокнота.

— Что еще уже известно Артему? — спросил он меня, не отрываясь от своего занятия.

— Мы… на самом деле нашли еще двоих потерпевших. Одна женщина согласилась сотрудничать, и Артем удаленно установил на ее компьютер скрамовское программное обеспечение. Потом выяснилось, что вредоносный вирус ворует данные еще как минимум у двадцати восьми человек. Но на этом мы попали в тупик. Поэтому пришла мысль зайти с другой стороны. Но так как речь идет о знаменитостях, то надежды на то, что они раскроют нам свои карты нет. Поэтому появилась идея о моем внедрении.

— Вы умеете п-петь? — линия исчезла с верхнего листа бумаги. Адриан легкими прикосновениями подушечек своих пальцев разгладил шероховатости на ее поверхности.

— Я… нет.

— Тогда, как же вы п-планировали попасть в группу?

— М… мы, — я быстро поправилась, хотя чуть было не сдала с потрохами Моро, — обратились к одному инвестору, который должен был привести меня туда сегодня в качестве своей протеже. Такое бывает в шоу-бизнесе…

— Я знаю.

Тонкие пальцы вновь взялись за карандаш.

— Почему Артем и вы не д-доложили мне об этом?

Момент истины! Как хорошо, что мой шеф не видит вот это глупое выражение на моем лице! За одно это уже можно было бы вышвырнуть из дома. И с работы.

— Мы только хотели помочь. Я хотела помочь.

— П-почему? — это слово в данной ситуации было сродни выкручиванию рук у подозреваемого.

— Мы просто… Просто я хотела доказать, что я не хуже Иды! И все. Это все я. Я очень переживаю за свою работу!

Очень хорошо, что я не зажмурилась. Только благодаря этому мне удалось увидеть одно из редчайших микродвижений его губ — самый краешек, уголочек, еле заметно подпрыгнул на миллиметр вверх.

— Вы позволите мне уехать и завершить дело? — пропищала я, уже без какой-либо надежды на мало-мальски положительный результат.

Адриан вернул карандаш к куче идентичных карандашей, лежавших на столе ровным рядом, закрыл блокнот и поднялся со своего кресла.