смелая полицейская была готова отвесить ему пощёчину. И стоило признать, что это было бы идеальным вариантом для проверки прочности этой реальности. — Может, наконец, расскажите, чем вас так зацепила ручка двери?

Андрей медленно провёл ладонью по лицу, как будто пытаясь ощутить себя здесь и сейчас. Загвоздка была в том, что там в коридоре он тоже чувствовал себя вполне реальным. Вдруг он просто свихнулся? Или ночница убила и его, а он попал в какой-то вид собственного ада?

— Расскажу, — покладисто кивнул Андрей, убирая ладонь от лица. Улыбнулся, с весёлым удивлением заметил, как вытягивается лицо полицейской. Улыбка ей эта явно не понравилась. — Только должен сделать сначала одну чрезвычайно важную вещь.

Сложно сказать, что было более реальным — ночница в коридоре, крики боли или сейчас растерянное симпатичное лицо напротив и огненный шар, мечущийся от одного высокого окна к другому. Однако одно Андрей мог бы утверждать с пугающей точностью: та реальность, в которой он держал на руках мертвое тело Нади, была невыносима мыслью о том, что он мог потерять барышню Огонь-Догоновскую. Насовсем. По-настоящему. И ни разу даже не попробовать рискнуть. В конце концов, это совсем непохоже на бравого фельдфебеля Голицына, о котором слагали легенды в столице!

И Андрей сделал то, что сделать должен был давно. Преодолел то небольшое расстояние, что было между ним и Надей. Смело приобнял полицейскую за талию, которая так здорово была подчёркнута в этом наряде, и поцеловал. Здраво рассудив, что если это очередное видение — то не рискнуть глупо, он ничего не теряет. А если реальность, то пощёчина докажет ему это.

Губы у Надежды Ивановны были горячими, мягкими. На несколько мгновений мир будто замер, прислушиваясь к их сердцебиению. Сошлось ли оно в унисон, как то бывает у истинных влюблённых в бульварных романах или эти двое не проходят даже такую простую проверку?

А потом Андрею Сергеевичу Голицыну, бравому обер-фельдфебелю, любимцу бонн и их симпатичных дочек, который ни разу в своей жизни не получал отказа, всё-таки прилетела звонкая пощёчина.

Рука у полицейская оказалась тяжёлой. Андрей в первую секунду подумал, что голова, взорвавшаяся фейерверком боли, просто у него оторвётся. Маг приложил ладонь к горящей щеке.

— Что вы смеётесь? — Надя сжала ладони в кулаки. В голове у неё был полный кавардак. Точнее, сначала, когда маг её вот так бесцеремонно поцеловал, в голове была блаженная пустота. Причём никакого другого слова, кроме как «блаженная» Надя и подобрать не могла. Ни тревог, ни мыслей, ни страха. В какой-то миг полицейской даже подумалось, что она не чувствует пола из-за лёгкости. А потом накатила злость. Теперь даже и обида. — Кто вам позволил себя так вести?

— Ради Бога, простите, Надежда Ивановна, — Андрей украдкой утёр влагу в уголках глаз. — И спасибо. Теперь я точно знаю, что вы — настоящая.

И пока полицейская не влепила ему ещё одну пощёчину, маг поспешил рассказать, что на этот раз принесло ему видения. Коротко, по делу, опуская неприятные подробности. Да и свой страх. Не успел, не защитил, не смог. Грош тебе цена, какой из тебя боевой маг? Вернуться в столицу, да подать в отставку. Андрей опустил взгляд на свои руки. Было неприятное ощущение будто на них до сих пор тёплая, чужая кровь. Он медленно повернул руки ладонями вверх, в горле застыл колючий ком. На ладонях виднелись бурые разводы.

Под конец рассказа Андрея Надя даже забыла, что она вроде как злилась. Теперь полицейская задумчиво смотрела на дверь. Маг тем временем мотнул головой и снова посмотрел на руки. Те были чистыми.

— Думаю, не удивлю вас, если скажу, что не очень хочу туда заходить? — вздохнула Надежда.

— Резонно, — кивнул маг, пряча вспотевшие ладони за спину. — Я тоже, поверьте, не стремлюсь.

Стоило бы заранее разведать, нет ли в подвале кого-то, да ещё осветить себе путь поярче. То, что прячется в столь густой тьме, как правило, не выносит изобилия света. Вот только он немало сил потратил на то, чтобы побороть несуществующего ифрита, и теперь их стоило бы поберечь. Он теперь не брался предсказать, что их ждет в подвале. Андрей задумчиво осмотрел зимний сад в поисках простейшего решения задачи. Его взгляд наткнулся на иллюзию.

— Есть идея…

Надя проследила за взглядом мага, удивлённо выгнула бровь, ожидая комментариев от коллеги.

— Попробуем с помощью нашего горячего друга осветить себе дорогу, — пояснил Андрей. — Он — всего лишь иллюзия, но весьма качественная. Если в подвале прячется кто-то, то мы хотя бы спугнём его. Вот только… — Андрей огляделся. — Вот только ифрит — иллюзия, привязанная к месту. Предметом.

— Свеча? — уточнила Надя, а маг удивился тому, что полицейская была весьма сообразительна. Кивнул.

— Надеюсь, что да. Иначе на освещение подвала мне придётся тратить собственные резервы.

Они, не сговариваясь, двинулись обратно в зимний сад к бассейну в поисках обломков свечи.

— Андрей Сергеевич? — Надя пошла туда, где и обронила свечу. — А почему вы не можете тратить собственные резервы?

— Могу, Надежда Ивановна. — Андрей зашёл с другой стороны, быстро находя нижнюю половинку свечи. — Да только хотел бы сэкономить. Если там за дверью прячется что-то… или кто-то, я бы предпочёл иметь в запасе всё, что есть.

Полицейская кивнула. Было непривычно чувствовать себя беспомощной. Но она никак не могла помочь магу. Взгляд зацепился за огненные руны, и Надя с победным восклицанием подняла свою половинку свечи, едва не натыкаясь лбом на мужчину, который занимался тем же самым. Они застыли друг напротив друга, каждый сжимая в пальцах свою часть артефакта. Надя поняла, что не может отвести взгляда от серых, внимательных глаз напротив. В голове вспыхнули воспоминания о наглом поцелуе, и Надежду словно жаром обдало, щёки заалели.

— Позволите? — маг протянул руку, и полицейская торопливо вложила в открытую ладонь часть свечи. Их пальцы соприкоснулись. Надя почувствовала, как по позвоночнику бежит дрожь. Совершенно неуместная, пронизывающая, заставляющая не только покраснеть щёки, но и глаза заблестеть. Как во сне Надя видела, как взгляд серых глаз скользнул к её губам… А потом Андрей забрал свечу.

— Что вы теперь будете делать? — чувствуя, как голос дрогнул, спросила Надя, для того чтобы хоть как-то разбавить эту неловкую тишину. И бесконечно злясь на себя за такую слабость.

У Андрея было несколько вариантов — что делать дальше. И почти все они никак не были связаны с ифритом или подвалом. В такой серьёзной ситуации все мысли были до неприличия несереьзны. Больше хотелось коснуться тонкого шрама над верхней девичьей губой или обнять изящную талиию, или покрыть