Имортизм же дает возможность объединить усилия. Человек, немыслящий жизни без духовной дисциплины, с изумлением и радостью видит, что онне одинок. Люди, подобные ему, наконец-то сделали то, что давно должны былисделать: объединились, выработали общую программу и, более того, взяли власть всвои руки! И отныне человеческое общество пойдет, управляемое не животнымиинстинктами, не амбициями политиков, что тоже всего лишь двуногие животные, анаконец-то мудростью.

Так что Крутенков наш, точно наш. И Грабовский наш. И многиедругие, еще не сознающие себя имортистами, с радостью увидят, что их времяпришло.

Я ткнул в сиреневую кнопку на клаве.

– Александра, отыщи, пожалуйста, Вертинского… Как отыщешь,сразу же сообщи.

Я не успел отключиться, как ее голос деловито и вместе с темщебечуще произнес:

– Он в кремлевской библиотеке этажом ниже. Вызвать?

– Пригласи, – поправил я. Добавил с восхищением: – Тыпросто чудо. Такая молниеносность!

– Стараюсь, – ответила она скромно. – Через пятьминут будет здесь. Прямо к вам или пусть ждет?

– Прямо ко мне, – разрешил я.

Недостаточно, сказал я себе почти вслух, во всяком случае,пошевелил губами, что довольно нелепо, если за мной кто наблюдает, недостаточнопросто объявить себя имортистом, надо что-то делать практически полезное дляимортизма. Просыпаясь, мы всегда делаем выбор: чем заняться? Нужно всегдапринимать во внимание будущее имортизма: что из планируемого идет в руслеимортизма, что ему вредит?

Имортизм – это религия, направленная на ускорение научного итехнического прогресса. И хотя будущее строится вроде бы только рукамиинженеров, однако же без Цели они могут зайти далеко и не в ту сторону, так чтостойкая Вера необходима.

Имортизм – это всеобщая религия, в ней не обязательно бытьальтруистом, можно работать ради своего процветания, но обязательно, чтобырезультатами вашего успеха смогли пользоваться все желающие.

К сожалению, все религии дают ощущение значимости и целинашего бытия, однако подавляют интеллект, а прогресс вообще готовы остановитьвовсе. Имортизм же ориентирован именно на интеллект и прогресс человеческогообщества, на ускоренное технологическое развитие.

Имортист стремится к все большему развитию интеллекта,мудрости, к накоплению знаний, неограниченному сроку жизни. Все препятствия,которые мешают развитию имортиста: политические, культурные, биологические,религиозные – считаются подлежащими устранению.

Вертинский появился малость растрепанный, мне он показалсявзволнованным, лицо раскраснелось, глаза бегают, я поинтересовался:

– Надеюсь, вас не под конвоем?

– Почти, – отмахнулся он и вздохнул с завистью: – У вастам много… интересного. А я, знаете ли, буквоед. Интересно, какими зигзугамиходит мысль, что выдает подлинные шедевры юридической глупости… А что это у вастакое лицо, будто зуб болит?

– Это я каноны имортизма повторял, – призналсяя. – Чтобы не забыть. Садитесь, пожалуйста. Хотите кофе?.. Александра,принесите, пожалуйста, сливок… Прекрасно, Иван Данилович, дело в том, что какраз и надо в самом срочнейшем порядке совершить… сотворить, как правильно, провестиреформу всей юриспруденции! Это я вам уже говорил там, на Кремлевской стене,помните? Так вот, приступайте. И все нынешние дурацкие законы пересмотрите, дветрети надо выбросить вовсе, остальные перекроить…

Его плечи передернулись.

– Нынешние или дурацкие?

– Дурацкие, – сказал я. – А что, вы сомневаетесь?

– Нет, но…

– Так делайте!

– Да, но… Как-то я себя не представляю в роли законотворца.

– Зато хорошо представляют себя те, – сказал янедобро, – которым бы только общественные туалеты чистить. Они исоставляют, пока умные да совестливые мнутся и стесняются. Насоставляли,спасибо! Помните, Гельвеций утверждал, что реформу нравов надо начинать среформы законов? Старик говорил красиво, но тут дал маху. Реформу нравовначинают с создания веры, религии, учения или просто моды, а закрепляют уже взаконах. Что мы и должны сейчас сделать.

Его лицо посерело.

– Знаете, Бравлин, я все же интель старого склада. Умомпонимаю вас, даже сердцем… но вот разрабатывать законы для всех… гм. Да ещеявно же драконовские законы. Я, знаете ли, больше уповаю на нравственность.

Я кивнул, ответил убеждающим тоном:

– Да, нравственность справедливого человека вполне заменяетему законы. Но таких немного… или такие, скажем, не все. А для всех,нравственных и не очень, должны быть законы. А так как законы пишутся дляобыкновенных людей, то должны основываться на простых правилах здравого смысла.

Он нервно хохотнул:

– Вы загнули, господин президент! Умно и сложно сказатьвсякий может, а вот просто… гм…

– Что может быть проще, чем «око за око, зуб за зуб»?Истинные законы должны быть основаны не на идеале, как вот сейчаспрекраснодушные идеалы общечеловеков, а на том, что было, что есть и что можетбыть. Везде и во все времена законы размножались по мере того, как развращалисьнравы. Возрастающее число болезней требует и возрастающего числа лекарств. Почислу законов впереди планеты всей идут США. Чем ближе государство к падению,тем больше в нем законов.

Он смотрел подозрительно.

– Хотите сказать, что законов должен быть минимум?

– Да.

Он замолчал, сосредоточенно размешивал сливки. В чашкемедленно, а потом все быстрее и быстрее вращалась целая галактика, спиральныемолочные рукава вытягивались, истончались, рассеивались. Не какая-то безликаягалактика, каких триллионы, а наша родная Галактика Млечного Пути. Вертинский,подобно Господу Богу, остановил ложечку, закрутил мировое движение в другуюсторону, и галактика рассеялась в пространстве. Наступила тепловая смерть.

– Эта задача, – проговорил он негромко, – вообщене по плечу. Сделать универсальные законы? Так не бывает.

– Вы знаете, – сказал я мягко, – что бывает.Именно ими руководствуемся в быту. Повторяю, око за око, зуб за зуб… Невежествостарого законодательства общечеловеков завело юриспруденцию в тупик. Мы простовыводим свое стадо опять на дорогу! Желания и чаяния человечества облекаем вформу простого и понятного закона. Надо только помнить, что законодатель,вводящий законы, противоречащие законам природы… преступен. Да, преступен,каким бы прекраснодушным ни казался! Достойными людьми, Иван Данилович, будемправить при помощи идей, недостойными – при помощи эшафотов на Красной площади.И на площадях других городов.

Он проговорил с нервной улыбкой:

– Наказание преступников должно приносить пользу. Когдачеловек повешен, он уже ни на что не годен.