- Сердиться? - спросил он с улыбкой. - Но за что? Разве мы не провели прекрасный день? Смотровая площадка, набережная, пирс, жареные пончики.

- Да, - вздохнула она. - Особенно пончики. Прости, если я кажусь строптивой. И спасибо за замечательный день. Мы с Эзрой живем в Чикаго уже второй год, но из-за моей работы и его учебы почти не имели возможности обследовать город. Сегодняшний день был чудесным. Еще раз спасибо.

- Я рад, что тебе понравилось. Я получил большое удовольствие, - пробормотал он. Потом наклонил голову набок и добавил: - А теперь скажи, чего ты недоговариваешь?

Она рассмеялась.

- Вот это. - Она указала рукой на свое темно-синее платье с длинными рукавами, облегающее ее грудь и бедра. - Это платье не было частью нашей сделки.

- Но это часть сделки, Надя, - возразил Грейсон. - Я попросил тебя сыграть роль моей невесты. И это подразумевало, что ты будешь выглядеть соответственно. И это моя забота, потому что я все это затеял, а не ты. Что я был бы за жених, если бы не заботился о нуждах женщины, которую люблю?

Она ничего не ответила.

- Ты чего-то недоговариваешь, - продолжал он. - Скажи мне, твое нежелание принимать подарки относится ко всем или только ко мне?

- Полагаю, что и то и другое, - пробормотала она.

В это время к ним подошел официант, принесший вино. Он принял их заказ и удалился. Надя сделала глоток рислинга, потом поставила бокал на стол и стала водить пальцем по его ножке, стараясь не смотреть на Грейсона.

- Я выросла в маленьком городке в Джорджии. В котором все еще есть аптеки, в которых продается мороженое, и церкви на каждом углу. Как ты понимаешь, там все знают друг друга. И если твоя мать… слишком любит мужчин, твоя жизнь может быть похожей на ад.

Она посмотрела на Грейсона, ожидая увидеть на его лице удивление или отвращение. Но он оставался невозмутимым, и это дало ей мужество продолжать:

- Моя мать не работала. Она брала деньги у мужчин, с которыми встречалась. В основном это были богатые мужчины. Они оплачивали ее жилье, ее счета, покупали ей одежду и ювелирные украшения. Вот так мы с Эзрой и росли - на деньги этих мужчин. Но только когда наша мать вспоминала о нас. Когда она вспоминала, что нужно купить нам еду или одежду.

Но в большинстве случаев она тратила все деньги на себя. Однажды, когда мне было шестнадцать лет, мой брат был так голоден, что я украла в магазине буханку хлеба и банку арахисового масла, чтобы накормить его.

Ее голос не дрогнул, когда она призналась в этом единственном своем преступлении. И она не отвела глаз от него. Она не стыдилась своего поступка. Она сделала то, что должна была сделать, потому что ее маленький брат не мог уснуть от голода. Он не ел два дня, а их мать в это время развлекалась с очередным мужчиной в каком-то отеле, пока ее дети умирали от голода.

Надя извинилась перед владельцем магазина и стоически перенесла презрение соседей, шептавших: «Яблоко от яблони недалеко падает». Но она не склонила голову тогда, не собиралась делать этого и теперь.

- Как только я подросла, я нанялась на работу на заправочной станции. Это означало, что я могла проводить меньше времени с братом, не могла закончить обучение в старших классах школы, не могла поступить в колледж. Но это означало и то, что мы больше не зависели от щедрости богатых мужчин.

Наступило молчание. Сердце бешено колотилось в ее груди. Она чувствовала себя более уязвимой, чем тогда, когда разделась перед ним в темном коридоре.

Она не только призналась в том, что ее мать была городской шлюхой, но и рассказала о своем воровстве и о том, что не окончила школу. Она была не слишком подходящей невестой для него.

- В какой колледж ты хотела поступить? - спросил Грейсон.

- В медицинский. Я хотела стать медсестрой, - ответила Надя. - Но этому было не суждено случиться. Кроме того, Эзра… - Она закусила губу, чуть не сказав о том, что его приняли в Йельский университет. Хотя она рассказала Грейсону кое-что о своем прошлом, она все еще не доверяла ему до конца. - Он очень талантлив. Он особенный, - добавила она.

- А ты нет? - спросил Грейсон, и в его глазах промелькнул гнев. Он подался вперед. - Детка, из твоих слов я понял, что ты практически вырастила своего брата. Ты пожертвовала своим детством, чтобы дать ему то, чего не дали ему его родители. Ты оставила свой дом и проехала несколько тысяч миль, чтобы обосноваться в незнакомом городе. Ты настоящий боец. В моих глазах то, что ты смогла устроить вашу жизнь с Эзрой, говорит о том, что ты обладаешь и умом, и волей, которыми не всегда могут похвастать рожденные в богатстве.

Она не могла говорить. Она могла только чувствовать. Удивление. Восторг. Благодарность. Грусть. Все эти чувства переполнили ее сердце.

Никто никогда не называл ее умной и сильной, а то, что так назвал ее именно этот мужчина…

Она опустила глаза и уставилась на золотистую влагу в своем бокале. Ей необходимо было выпить, но она не смела поднять бокал, опасаясь, что ее рука будет дрожать.

- Надя, - сказал он, - я буду продолжать дарить тебе подарки. Не потому, что я твой должник. - Он протянул руку и переплел ее пальцы со своими, даря ей свое тепло и силу. - Я не перестану это делать, потому что ты это заслужила. Подросток, слишком рано повзрослевший, женщина, которая взвалила на себя ответственность за весь мир. В твоей жизни было так мало красоты. Вот что я хочу дать тебе. И почту это за честь. Я хочу подарить тебе немного красоты. Позволь мне сделать это.

И снова она не смогла ничего сказать. И не смела кивнуть. Как бы ей этого ни хотелось. Искушение хотя бы только раз перестать все контролировать, только раз переложить все свои заботы на чьи-то плечи - нет, не на чьи-то, а на плечи Грейсона - было так велико.

И кому это могло навредить?

Ей.

В конечном счете это погубит ее. Потому что она может привыкнуть полагаться на него. А настанет день, ровно через четыре месяца, когда он исчезнет из ее жизни. И она останется один на один со всеми своими проблемами.

Нет. Грейсон, конечно, был не такой, как Джаред, но все же он был красивым и богатым мужчиной, который мог заставить ее поверить в волшебную сказку.

Она откинулась на спинку стула, взяла бокал с вином и сделала большой глоток. И в этот момент появился их официант с тарелками, наполненными ароматной едой. Слава богу. Она взяла приборы и принялась за еду. И несмотря на переполнявшие ее эмоции, она не могла сдержать стона удовольствия, откусив кусочек нежнейшего, идеально приготовленного филе средней прожарки.

- Бог мой! - Она закрыла глаза. - Это так вкусно, что почти преступно…

Она открыла глаза и увидела, что он пристально смотрит на нее. И огонь в его глазах вызвал ответный жар в ее теле. Он посмотрел на ее губы, и она с трудом удержалась от того, чтобы не выдохнуть с шумом.

Ей хотелось отступить перед этим страстным напором и в то же время купаться в нем.