— Нет, — ответил Бес, не спеша шевелиться и отдавать пирог гостеприимной хозяйке.

— Хорошо, — едва заметно улыбнулась Мишель.

Она не могла просто так стоять и смотреть. Ей нужно было прикоснуться к своему Бесу, чтобы понять, реален ли он, или в очередной раз она бредит им.

Девчонка протянула руку, несмело провела по щеке мужчины. Он не отстранился, наоборот, наклонился чуть вперед, словно подставляя нежным рукам свое лицо.

Мишка видела, как крылья носа Беса затрепетали, словно он ловил армат ее рук. Как хищник, который тянется к своей паре.

Мишке нужно было бы отвести руку, спрятать ее в карман. Но вместо этого девчонка расправила пальцы, прикасаясь всей ладонью к щеке Бессонова, впитывая тепло его тела и наслаждаясь ощущением щетины под чувствительной кожей рук.

А дальше короткое движение Беса заставило Мышку затаить дыхание и замереть. Не дыша. Не двигаясь. Заставляя сердце прекратить свой бег.

Харитон едва заметно повернул голову и прижался жадными губами к раскрытой ладони. Глубокий, судорожный вдох заполнил легкие ароматом девчонки.

Бес готов был дать в морду любому, кто в этот момент скажет хоть слово. Потому, что он не собирался думать и анализировать свое поведение. Он хотел ее, Мышку. Хотел и пришел за ней. А на все остальное было искренне и глубоко плевать.

Кофе, приятный терпкий аромат которого всегда бодрил и прогонял сон, спеленал все мысли в вязкий и тягучий кисель. Мишель сидела за столом напротив Беса и медленными глотками тянула горячую, но не обжигающую жидкость. Вполне возможно, будь напиток горячее градусов на сто, Мишка и не заметила бы. Ведь по сравнению с обжигающим взглядом Беса любой кипяток казался прохладной водичкой.

Харитон так и не разделся. Он сидел на стуле в пуховике, обхватив рукой стаканчик со своей порцией кофе, а второй, сжатой в кулак, упирался в свое бедро.

Он не ушел сразу. Но и не обозначил своих намерений.

А Мишка боялась поверить в реальность происходящего. Какова вероятность, что появление Беса в ее квартире связано с делами ее брата? С таким человеком, как Бессонов, могло случиться абсолютно все, что угодно. Его лицо — нечитаемая и непроницаемая маска, которая, кажется, никогда не даст трещину и не покажет истинные, глубоко и тщательно скрываемые эмоции.

С момента появления Харитона на пороге квартиры прошло около десяти минут, а он сказал едва ли более двух слов. Просто сидел и смотрел на девушку, следя за каждым ее движением. И Мишка не испытывала чувства дискомфорта. Нет. Скорее, некое стеснение, а вместе с тем и странное волнение, от которого подрагивал каждый нерв, и совершенно отказывали любые инстинкты.

Стаканчик с кофе опустел наполовину, яблочный пирог остался нетронутым. А внимание Мишель привлек телефонный звонок мобильного, оставленного на широком подоконнике. Девушка встала из-за стола, но не успела ответить на вызов.

Ее слегка подрагивающие пальцы накрыла твердая и горячая рука Беса, даже не позволив взглянуть на имя абонента.

Совершенно бесшумно Бес оказался за спиной Мишель. От его большого и напряженного тела исходили сила и покой. От убойного сочетания мужского парфюма, опасности и власти над окружающими, Мишка прикрыла глаза. Она уже знала, как он действует на нее, заставляя забывать себя, свое имя, свои мысли. И устав сопротивляться этому влечению, Мишель тихо выдохнула, склонив голову и подавшись назад всем телом.

В коконе крепких рук просыпалось чувство безопасности, словно кто-то настойчиво шептал, что все будет хорошо, и никто не посмеет нарушить защитный барьер, созданный несгибаемым воином.

Никто не обидит ее.

Кроме него самого.

И это убивало девчонку, заставляло сердце разбиваться на тысячи осколков и падать к ногам Беса. Оставалось только надеяться, что он поднимет эти мелкие частицы, некогда бывшие ее глупым сердцем, и согреет в крепких ладонях.

Оно вновь забьется или изранит рваными краями.

Мишка выдохнула, так и не открывая глаз. Плотные жалюзи, которые она так и не подняла после ночи, надежно укрывали их от суеты города и посторонних глаз.

Телефон с тихим стуком лег на подоконник, а твердая рука обхватила Мишку поперек живота, еще теснее прижимая к каменному телу Бессонова.

Мышка накрыла своей ладонью его руку. Кончики пальцев коснулись подсохшей корки многочисленных ран на сбитых костяшках.

Тело глупой Мышки прошибло волной почти физической боли, заставив вздрогнуть. Преодолев сопротивление мужчины, Мишель поднесла руку Беса ближе к своему лицу. Ее расфокусированный и размытый взгляд замер на поврежденных и немного распухших костяшках. Она не имела права спрашивать. Она была никем для него. Для того, кто стал для нее всем.

Харитон Сергеевич за свою опасную и трудную жизнь повидал многое, через многое прошел. Его душа, равно как и тело, были закалены настолько крепко, что не сгибались никакими проблемами. Он всегда считал себя гранитной скалой, гигантским монолитом, о который враги пообломают все зубы, но не оставят и царапины.

Но эта девчонка его ломала… Разбивала его в мелкую крошку. Заставляла вспоминать, что он тоже человек. Живой.

Он, кажется, сейчас не дышал, глядя, как она рассматривает его кулак. Вот пустяк ведь. Через пару дней не останется и следов от свидетельства его буйного характера. Но Мышка думала, скорее всего, иначе.

Девчонка его убила. Будто всадила огромный тесак по самую рукоятку в центр грудины. Всего лишь одним движением нежного рта по подсохшим коркам на костяшках. Одной дорожкой стекающей по щеке слезы.

Он не дышал все время, пока она держала его ладонь у своих губ. Он мог не дышать и дольше. Но телу требовался кислород. И он проник в его легкие вместе с ее ароматом.

Харитон, всегда собранный и держащий под контролем все вокруг, не понимал, что творит. Он просто развернул девчонку к себе лицом и зарылся руками в ее длинные светлые волосы, загребая их горстями.

Ее потемневший и рассеянный взгляд пленил его душу. Он не признается ей в этом никогда, но она всецело хозяйничала в его крови, в его теле, в его мыслях. Она — его слабость. Его отрава. Его спасение.

Он видел, что своими грубыми руками причиняет ей боль. Бес хотел бы быть более нежным с Мышкой. Но не мог. Природа брала своё. А зверь внутри него бесновался, словно чуял свою желанную добычу.

Мишка плавилась и тонула в этом свинцовом взгляде. Запрокинув голову, она смотрела на своего Беса. И не видела, не воспринимала ничего, кроме его красивых глаз, волевого лица, прямого носа с горбинкой — свидетельством прошлого перелома. Видела только его, Харитона Бессонова.

Приподнявшись на цыпочки, Мишка теснее прижалась к его телу. Будто стремилась слиться с ним воедино. И было плевать на все вокруг.

Его движения были резкими, отрывистыми, стремительными. Словно он опасался, что она изменит свое решение.