Дурной.

Она не откажется от него. Не сможет. Легче перестать дышать, чем отступить.

Ее руки скользнули вверх, к широким плечам, стягивая с них куртку. И это движение будто вырвало стоп-кран из локомотива под именем «Бес». Вырвало с мясом, под самый корень.

Спустя мгновение Мишка стояла перед своим мужчиной в одном белье, на постели, не такой большой, как в загородном доме Бессонова, но это казалось абсолютно неважным.

Мужской свитер улетел на пол, и перед девичьими глазами, жадными и алчными, предстало крепкое мускулистое мужское тело. Кончики пальцев Мишки дрожали от желания прикасаться к твердым узелкам мышц, скрытым под смуглой кожей.

А когда несмелые пальцы коснулись обнаженной мужской груди, Мишка едва заметно прикусила губу, чтобы в голос не застонать.

Бес не выдержал такой тонкой пытки. Ему было всего мало с ней. Накрыл ее ладонь своей и прижал, почти впечатал в свою грудь. Ему хотелось, чтобы она была еще ближе. Настолько близко, когда трудно понять, где заканчивается он и начинается она.

Мишка упала бы в пропасть, если бы не крепкие руки. Руки бойца, воина, способного убить. Но в эту секунду они были настолько нежными и желанными, что не хватало никаких слов выразить эмоции, обуревавшие девичью душу.

Его поцелуй сокрушал последние частички самообладания, последние мысли, оставшиеся в девичьей голове. И Мишка отдалась его властным, опытным рукам и жадным губам. Она не заметила, как оказалась лежащей на спине, придавленная мужским телом. Как ее руки, будто жили своей собственной жизнью, вцепились в короткие волоски на затылке, а пальцы впились в плечи, царапая и оставляя следы от ногтей.

Харитон тоже не замечал, как крепко сжимает тонкие запястья, удерживая их над головой. Как отросшая щетина оставляет заметную дорожку красных следов от шеи и ниже. Словно пелена заслонила взгляд Беса. Он жил сейчас инстинктами. И они буквально вопили о желании сделать Мышку своей.

Протяжный стон резанул слух Бессонова. И не сразу он сообразил, что стон принадлежит ему. Мишка билась под ним словно в агонии, извивалась, царапалась. И только убедившись, что девчонка не стремится вырваться из его рук, Бес выдохнул.

— Мышка… — стон вырвался вновь, заставляя Мишель приоткрыть глаза.

На секунду Мишка замерла, а потом потянулась к его губам. Прижимаясь и целуя в ответ, как умела, неистово и жадно.

Когда белье улетело в сторону, а горячие пальцы прокрались к бедрам, Мишка сама дернулась навстречу своему Бесу.

Тяжело дыша, Харитон уперся лбом, покрытым бисеринками пота, в плечо Мишки. Горячее дыхание опаляло шею Мишель, а сильные пальцы исследовали самые потаенные места девичьего, нетронутого ранее тела.

— Я… у меня не было никого… — на выдохе тихо призналась Мишка.

Подняв голову, глядя в лицо смелой и, скорее всего, безумной девчонке, Харитон Сергеевич кивнул.

— Знаю, — прежде, чем обрушить лавину поцелуев на желанное юное тело, проговорил Бес.

Мишка не была уверена на сто процентов, что выживет после этой атаки. Она двигалась под умелыми руками, не сдерживая себя. Она кричала его имя, прикусывая до крови любимые губы, оставляя глубокие царапины на спине и плечах.

Она разлеталась на тысячи осколков, на атомы и вновь соединялась воедино.

Острая боль, пронзившая все тело, на какое-то мгновение сбросила налет эйфории и удовольствия, что подарили крепкие руки любимого мужчины. Но потом, когда пришло осознание, что именно сейчас она принадлежит ему от макушки до пят, эйфория вернулась.

Мишка подстраивалась под плавные движения своего Беса. Но он постоянно рвал ритм, ругаясь сквозь зубы и бормоча что-то несвязное. Она цеплялась за крепкие плечи, зарывалась руками в короткие волоски на затылке. А потом он вдруг замер, застыл, удерживая вес на руках.

Серые глаза цвета расплавленного свинца замерли в нескольких сантиметрах от Мишки.

— Ты теперь моя, — с угрозой прошептал Бес и резко дернулся, вознося Мишку на небеса из самого ада.

Если бы кто-то мог заглянуть в девичью спальню, то увидел бы парня и девушку, крепко обнявших друг друга. И не понятно, кто кого держал крепче. А на мужском волевом лице замерла широкая улыбка, счастливая и умиротворенная.

Мишка боялась проснуться. Боялась открыть глаза и увидеть, что все события — сон. Секунда за секундой она прокручивала воспоминания, чтобы оставить каждое мгновение глубоко в памяти. Но рано или поздно ей пришлось открыть глаза.

Нет, все действительно случилось наяву.

Бес лежал рядом. Он не спал. В его руках Мишка увидела свой светлый локон, который мужчина пропускал сквозь пальцы.

Мишель подтянула одеяло выше, прижав его рукой к груди. Внимательнее взглянув на мужчину, Мишка поняла, что он уже успел принять душ. Плотные жалюзи практически не пропускали света в комнату, и Мишель не знала, сколько она проспала.

— Который сейчас час? — голос был капельку хриплым после сна, и Мишель покраснела, вспомнив, что не только сон стал виной ее хрипоты. Но и ее Бес.

— Куда-то торопишься? — уголки рта Харитона чуть приподнялись в свойственной ему манере. Мишка была готова к холодному и безразличному взгляду. Но нет, Бес был другим.

Его взгляд блуждал по телу девчонки, задерживался на розоватых следах, оставшихся там, где его руки и губы были особенно несдержанны. Глаза замерли на тонком запястье левой руки, глее проступили отчетливые следы мужских пальцев.

Мишка почувствовала, как воздух между ними заискрился от напряжения. По плотно сжатым губам в прямую линию Мишель поняла, что Бес в бешенстве.

— Пустяки, у меня кожа очень чувствительна… — попыталась оправдаться она, но так и не договорила фразу, оборвав слова.

Крепкая рука осторожно сомкнулась на тонком запястье чуть выше красноватых следов, которые уже через несколько часов пожелтеют.

Харитон лежал на спине, и Мышке пришлось подползти ближе к мужчине, когда он настойчиво потянул ее на себя. А потом и вовсе устроиться поверх его тела.

Девчонка замерла, внимательно следя за каждым движением твердых губ, за темно-серыми глазами, которые темнели с каждой секундой, пока Бес всматривался в оставленные им самим следы на нежной коже.

— Пустяки… — прошептала Мишка.

В ответ получила обжигающий взгляд расплавленного свинца. И твердые губы прижались к тонкому запястью в попытке стереть следы. Мишка охнула, когда влажный язык коснулся чувствительного места на запястье. Вернее, девчонка и не знала, что ее кожа может быть настолько чувствительной.

Пришлось прикусить губу, чтобы сдержать тихий стон. А Бес, поймав ее растерянный взгляд, не остановился на запястье. Его губы скользили выше, задержались на локте. И пока Мишка пыталась понять и разобраться в своем теле, мгновенно реагирующем на любое касание этого мужчины, Бес уже подтянул девчонку выше, заставив сесть.