Сны… Ребенком он часто видел один и тот же сон. В ясный погожий день он играет у реки, пуская по воде плоскую гальку. Вдалеке, на другом берегу, виднеется Арнэльм с висящими в воздухе домами. И вдруг один из камушков, запущенных по речной глади, достигает берега — и за ним тянется сверкающий рубиновый след. Ким идет по нему, как по тропе, — вдруг оказывается, что там совсем неглубоко, — и почему-то старается не смотреть под ноги, знает, что нельзя. Но на середине пути все-таки опускает голову и смотрит. И там, под водой, видит огромный красный рубин в форме сердца. Наклоняется, тянет к нему руку — и рубиновая вода превращается в мутную, кровавую. Воды становится очень много, она захлестывает Кима, он начинает тонуть, задыхаться… И просыпается.

Один из старейшин, которому мать рассказала этот сон, истолковал его так: Ким станет одним из тех, кто найдет Сердце Эльма. Но для этого ему потребуется немало смелости, и, возможно, будет стоить ему жизни.

— Я просто теперь не знаю, что они значат. — Ким наклонился, подобрал свое копье и нож, посмотрел на лезвие в свете лампы — по гладкой стали заскользили блики. — У меня в этих снах всегда было такое чувство, что я вот-вот что-то пойму — может, если дам себе захлебнуться, — но всегда просыпался раньше. Там было что-то такое… Какая-то подсказка, ответ… Но я так и не смог его услышать.

— Все очень просто. — Давид похлопал его по плечу. — Грезы и вещие сны — это еще не ответ. Надо действовать. Так отец говорил.

— Я помню.

— И ты все еще винишь его, да?

Ким задумался, долго молчал, а потом покачал головой:

— Нет. Давно уже нет. Это был его выбор — умереть за то, во что он верил. Я его не виню. Но я ищу другой путь.

— Да? И что это за путь?

Ким посмотрел на него сквозь темноту — и Давиду навсегда запомнился этот взгляд, полный какой-то болезненной, неутолимой жажды. В глубине глаз, разных по цвету, светились одинаковые искры, как отблеск далеких звезд.

— Жить, — сказал Ким еле слышно. — Я ищу способ верить так, чтобы жить.

Высоко в небе, в бездонной темноте мелькнул огненный хвост метеора. Вспыхнул на мгновение и растаял без следа.

Аста переночевала у Тео в гостевой комнате — той самой, где отдыхала накануне. Тайса принесла ей некоторые вещи, дед хмыкнул, взглянув на объемную матерчатую сумку, и немного порассуждал насчет того, сколько же всего необходимо прекрасному полу, чем насмешил обеих девушек.

После длинного, полного событий дня Аста отправилась спать очень рано, а проснувшись утром, никого не обнаружила дома. Но вскоре Тео вернулся и объявил, что сейчас разговаривал с сеньорой и сегодня в два часа дня она ждет Асту у себя в ратуше.

— Поговорите немного, познакомитесь, тут так принято, — объяснил он, выкладывая на кухонный стол покупки из плетеной корзины: бутылку молока, половину пшеничного хлеба и еще что-то, завернутое в промасленную бумагу. — Думаю, сложностей быть не должно — Беатрис помнит твоего брата и очень обрадовалась, когда я рассказал о тебе. Так что можешь рассчитывать на временное разрешение, а потом и на постоянное… Но об этом пока рано думать, конечно. Хотя… — Он развернул сверток — в нем оказался кусок сливочного сыра. — Хотя она уже говорила с Арной, и та не против, чтобы ты осталась.

— Как? — удивилась Аста. — Река уже знает, что я здесь?

— Конечно. Она знает обо всем, что происходит в городе. Потому что ей принадлежит вся вода и вода ей все рассказывает. После приема мы сходим к ней, поздороваемся.

— Ох… Прямо сегодня? — Аста растерялась. Встреча с сеньорой, пусть даже такого волшебного места, ее не очень пугала — к общению с представителями разных инстанций в Германии привыкаешь с детства. Но всезнающая река, которая однажды уничтожила целый город, — это пострашней бюрократии.

— Да ты не бойся, Арна вообще очень спокойная, — заверил ее Тео, заметив испуг в глазах. — В принципе, как и любая вода, она всего лишь отражает смотрящего в нее, и если к ней с добром, то и она будет доброй. Но это все разговоры, сегодня сама все увидишь. Давай-ка позавтракаем для начала.

* * *

В назначенный час, без пяти минут два, они стояли перед зданием ратуши. Оно одно из немногих в городе не парило в воздухе, а стояло на прочном фундаменте и было выстроено из бледно-розового камня. Ступенчатый свод украшал орнамент, на фасаде висели огромные часы с ажурными золотыми стрелками и фигурками знаков зодиака. Над ними, на длинном флагштоке, полоскался на ветру флаг с гербом города — голубая волна с кудрявой белой пеной, над которой сияло красное сердце. Арна и Эльм. Живущие в разных мирах, бесконечно далекие друг от друга — и все же близкие, как никто другой.

Присмотревшись, Аста заметила на алом сердце все тот же загадочный символ — черный крест с двумя полукружиями. Точно такой же, но золотой, сиял над входной дверью. Интересно, что он все-таки значит? Надо будет потом спросить…

— Это крест святого Эльма, — сказал Тео, будто услышав ее мысли. Указал на символ, повторив его очертания в воздухе кончиком пальца. — С его печати — она сохранилась на документах, которые мы нашли в крепости. А еще это ключ от города. Он есть у каждого, кто родился здесь и достиг четырнадцати лет. Им можно открыть хранилище знаний, убежища, склады с запасом продуктов и лекарств — на случай большой атаки — и разные другие двери. С ним все жители города имеют равное право пользоваться его ресурсами.

Значит, вот что за кулон носит Лин на шее — по нему она его и узнала. И именно этот символ Томас рисовал в тетради… Ключ от загадки, приведший ее сюда. Какие двери он еще отомкнет?

Внутри ратуши, с виду типичной для немецких городков, оказалось очень торжественно. Белые стены украшали картины в позолоченных рамах и две большие доски с детскими рисунками. Живые цветы в подвесных вазонах вдоль каменной лестницы благоухали, как самый настоящий сад, а сквозь высокие стрельчатые окна лился солнечный свет, преломляясь в разноцветных витражах. Все это напоминало скорее дворец или собор, а не здание городской администрации, но вместе с тем обстановка не отталкивала пафосом, а создавала уют. Все предметы здесь — каждый цветок, каждая мелочь — были подобраны со вкусом. Позже Аста узнала, что сеньора сама создала интерьер этого здания и еще нескольких зданий в городе — например, местного театра и концертного зала. А к ратуше она относилась с огромной любовью, как к своему второму дому, где проводила большую часть времени.

Беатрис ждала их на втором этаже в своей приемной. Это была высокая женщина в длинном строгом платье цвета кофе с молоком, украшенном тонким кружевом, бледная, худая, с легким румянцем на скулах и морщинками вокруг светлых, очень живых глаз. Она сама открыла дверь посетителям и тепло поздоровалась с Тео, как с членом семьи. Он представил Асту и сказал, что подождет внизу.

— Чернил прикупить надо, все исписал на занятиях. Как закончите, выходи на крыльцо, я тебя оттуда увижу.