Первым делом она опустошила дворец. К ее свите должны былиприсоединиться все. Королева нуждалась во фрейлинах, фрейлины нуждались вкамеристках, и все они нуждались в грумах и лакеях. Лэнда и Платим, которые вотсутствие королевы должны были следить за делами, оставались в Симмурепрактически в одиночестве.

– Похоже на мобилизацию армии, верно? – веселозаметил Келтэн, когда в утро отъезда они спускались по дворцовой лестнице.

– Остается только надеяться, что архипрелат правильнонас поймет, – пробормотал Улаф. – Он ведь не решит, что твоя женахочет осадить Базилику, а, Спархок?

Когда выехали из Симмура, разряженный кортеж королевы Элениина несколько миль растянулся по дороге под весенним голубым небом. Если бы нестальной блеск в глазах королевы, эту поездку можно было бы счесть одним из техпикников, которые так милы сердцу придворных бездельников. Элана «предложила»,чтобы Спархок в качестве магистра Пандионского ордена взял с собой достойнуюсвиту. Они долго торговались о количестве пандионцев, которых он возьмет ссобой в Чиреллос. Спархок полагал вначале включить в свою свиту Келтэна, Беритаи, может быть, еще одного-двух рыцарей; королева была более склонна привести вЧиреллос весь орден. Сошлись наконец на двух десятках рыцарей в черныхдоспехах.

С таким огромным сопровождением спешить, конечно, былоневозможно. Они точно ползли по эленийской земле, направившись вначале навосток, к Лэнде, а затем повернув на юго-восток, к Дэмосу и Чиреллосу.Появление королевского кортежа местные крестьяне сочли поводом для отдыха, ивдоль дороги неизменно торчали толпы сельских жителей, явившихся поглазеть натакое зрелище.

– Хорошо еще, что мы не проделываем этого слишкомчасто, – заметил Спархок жене вскоре после того, как они миновали Лэнду.

– А мне нравится выезжать за город, Спархок. –Королева и принцесса Даная ехали в роскошной карете, запряженной шестеркойбелых коней.

– Не сомневаюсь, любовь моя, но сейчас время сева, икрестьяне должны быть в полях. Слишком частые королевские выезды могут статьпричиной голода.

– Ты ведь не одобряешь того, что я делаю, а, Спархок?

– Я понимаю, Элана, почему ты так поступаешь, и ты, вобщем-то, права. Долманту необходимо напомнить, что его власть не безгранична,но, по-моему, эта твоя выходка несколько легкомысленна.

– Разумеется, легкомысленна, Спархок, –хладнокровно подтвердила она. – В этом-то и вся соль. Сколько бы ни былосвидетельств обратного, Долмант по-прежнему считает меня глупенькой девочкой. Янамерена как следует намозолить ему глаза своими «глупостями», а когда он будетсыт ими по горло, я отведу его в сторонку и скажу, что ему же будет намноголегче, если он наконец научится принимать меня всерьез. Это заставит егопризадуматься, и тогда уж мы сможем перейти к делу.

– Что бы ты ни делала, все делается по политическимсоображениям, верно?

– Ну-у… не все, Спархок.

Они ненадолго остановились в Дэмосе, и Халэд с Телэном – а сними королевская чета, Келтэн, Даная и Миртаи – отправились навестить Эсладу иЭлис. Те опекали всех, не делая никаких различий, и Спархок крепко подозревал,что в этом и была одна из причин того, что его жена так часто изыскивала поводсъездить в Дэмос. Невеселое детство Эланы было лишено материнской заботы, ивсякий раз, когда она чувствовала неуверенность или беспокойство, обязательнонаходилось какое-нибудь обоснование ее присутствию в Дэмосе. В кухне Эсладывсегда было жарко, стены увешаны натертыми до блеска медными кастрюлями исковородками. Это воплощение домашнего уюта, видимо, затрагивало какие-тоглубокие струны в душе королевы Элении. Одних запахов, витавших здесь, былодостаточно, чтобы изгнать тревоги из сердца всякого, кто бы ни вошел в этусвятая святых.

Элис, мать Телэна, была маленькой, улыбчивой исветловолосой, Эслада – статной и осанистой, точно воплощение материнства. Ониобожали друг друга. Эслада была женой Кьюрика, Элис – его любовницей, но междуними не было и намека на ревность. Они были практичными, здравомыслящимиженщинами, и обе хорошо понимали, что ревность бессмысленна и никого еще недоводила до добра. Спархока и Келтэна немедленно изгнали из кухни, Халэд иТелэн были отправлены чинить изгородь, а королева Элении и ее рабыня-тамулкапостигали тайны поварского искусства, покуда Эслада и Элис возились с Данаей.

– Не припомню, когда я в последний раз видел, чтобыкоролева замешивала хлебное тесто, – ухмыляясь, сказал Келтэн, когда онисо Спархоком прогуливались по знакомому двору.

– По-моему, это тесто для пирогов, – поправил егоСпархок.

– Тесто есть тесто, Спархок.

– Напомни мне никогда не просить тебя испечь пирог.

– Уж об этом можешь не беспокоиться! – рассмеялсяКелтэн. – Впрочем, Миртаи выглядит в кухне очень естественно. Она отменноналовчилась нарезать ломтями все, что угодно, – в том числе и людей. Отдуши надеюсь, что она не станет пользоваться своими кинжалами – кто там знает,в кого она их прежде всаживала.

– Она их всегда чистит после того, как прирежеткого-нибудь.

– В этом-то и дело, Спархок, – с содроганиемпризнался Келтэн. – От одной мысли об этом у меня кровь стынет в жилах.

– Ну так не думай.

– А знаешь, ты ведь рискуешь опоздать, – напомнилКелтэн своему другу. – Долмант дал тебе только неделю на то, чтобыдобраться до Чиреллоса.

– Ничего не поделаешь.

– Хочешь, я поеду вперед и сообщу ему о вашем прибытии?

– И испортишь моей жене весь сюрприз? Не глупи, Келтэн.

Нападение случилось на следующее утро, когда они былипримерно в лиге к юго-востоку от Дэмоса. Сотня людей в необычных доспехах и состранным оружием ссыпалась с вершины холма, оглушительно выкрикивая боевойклич. Нападавшие были большей частью пешие; несколько всадников, судя по всему,были их главарями.

Придворные обратились в бегство, вопя от ужаса, а Спархокрявкнул приказ пандионцам. Двадцать рыцарей в черных доспехах выстроилисьвокруг королевской кареты и с легкостью отразили первую атаку. Пешие солдаты неидут ни в какое сравнение с конными рыцарями.

– Что это за язык? – прокричал Келтэн.

– По-моему, древнеламоркский, – откликнулсяУлаф. – Он очень похож на древнеталесийский.

– Спархок! – гаркнула Миртаи. – Не давай имперестроиться. – Она указала окровавленным мечом на нападавших, которыестолпились на вершине холма.

– Она права, – согласился Тиниен.