Арей повернулся к Улите и, кивнув на Мефодия,спросил низким тягучим голосом:

– Это тот самый? Я не ошибся?

– Да, Арей. Мефодий Буслаев собственнойперсоной. Адын штук. Двуй рука, двуй нога, – насмешливо подтвердила Улита,откусывая конфету.

– Колоритный мальчонка. Но сомневаюсь,что он нам подойдет. Какой-то он тощий, взъерошенный. Улита, ты не ошибаешься?Ты уверена, что это действительно он? – сурово повторил Арей. ОднакоМефодию показалось, что он знает все ответы заранее.

Улита кивнула.

– Именно он, – сказала онастерильным голосом идеальной секретарши, читая по лбу Мефодия, как по листубумаги. – Мефодий Буслаев. Родился двенадцать лет назад в час полногосолнечного затмения. Драчлив и вспыльчив. Склонен к великодушию, но мстителен.Имеет неплохое здоровье и сравнительно гибкую психику. Любит поездки.

– Это хорошо, что любит поездки. Это намполезно. Кто любит поездки – тот полюбит и полеты, – одобрил Арей,деловито потерев разрубленную переносицу. – А вот что у него спроисхождением?

– Происхождение… м-м… Родители нейтралы,из тех, что не горячи, не холодны. Живет с матерью и ее братом. Забавныеличности, однако без способностей по нашему профилю, – заявила Улита изаела это печальное известие еще двумя конфетами с ромом.

– Смотри, диатез будет! –предупредил Арей.

– У меня? Да любой диатез сдохнет, одинраз меня увидев! Это пусть красавицы мучаются, мне все по барабану: что потоп,что золотуха, что чумные микробы, – заявила Улита.

– О себе раскажешь после. Что у нас ещепо Мефодию?

– Влюбчив. В прошлом году три месяцатаскался за девчонкой из соседней школы. Следил за ней издали, провожал додома, прячась за деревьями, но близко так ни разу и не подошел. А потом удевчонки вдруг вспыхнул рюкзак с учебниками. Сам собой! Сублимация желания,должно быть… Вот тут-то, туша огонь, они и познакомились. Правда, великаялюбовь сыграла в ящик после первой же дюжины реплик. Девчонка оказалась чутьумнее табуретки. Наш синьор помидор был очень разочарован.

Мефодий, ошалевший от явного наговора, хотелперебить, но Улита протянула руку и длинным ногтем легко царапнула его по щеке.Тотчас губы и десны Мефодия одеревенели, как от наркоза, а рот повело всторону.

– Ненавижу, когда меня перебивают, –сказала Улита.

– Что у нашего друга с учебой?Разумеется, лопухоидные знания ничего не стоят, но все же интересно, с какойскоростью ручеек знаний орошает его извилины, – продолжал свой допросАрей.

– С учебой у синьора помидора неважно.Хвастаться нечем. Хотя некоторые учителя и находят, что способностей не лишен,но…

Жесткие губы Арея растянулись в усмешке:

– Ох уж это «мог бы, но» и просто «но»!Как часто я это слышал! Какое короткое слово, но сколько народу споткнулось онего за все века! Гораздо больше, чем обо все валяющиеся не на местепредметы!.. Дальше, Улита! Не тяни!

– А что дальше? Вот он – перед вами.Мефодий Буслаев. Прошу любить и жаловаться! – пожала плечами ведьмочка.

Арей скользнул по Мефодию оценивающимвзглядом. Мефодий ощутил себя словно на громадных весах.

– Хм… Ну не знаю. Ну а как он тебелично? – спросил Арей.

– Я просто обожаю этого мальчугана! Онтакой симпатяга! С кашей бы съела, да каши жалко, – заявила Улита.

– Улита, перестань! Твои шуточки меняутомляют, – поморщился Арей.

– Я еще и не начинала. Толькоразогревалась.

– УЛИТА!

Голос Арея почти не изменился, не стал громче,однако в нем точно зазвенел колокольчик, и оба – Улита и Мефодий – это ощутили.«Осторожно!» – сказал себе Мефодий. Улита перестала глотать конфеты и поспешносклонила голову в поклоне:

– Простите, барон!

Мефодий взглянул на нее с удивлением. Неужелион в самом деле барон? А если нет, то почему она так назвала его?

– Ты уже говорила с ним обобучении? – продолжал Арей, явно и, вероятно, намеренно не обращаясь кМефодию.

– Не-а. Он знает об этом меньше, чемкурица о яичнице-глазунье, – вновь смелея, сказала Улита.

Мефодий не выдержал. Стоять в стороне ислушать, как о нем говорят в третьем лице, словно о какой-то козявке, было не вего правилах.

– Ага, я понял! Вы вроде магов изидиотских книжонок о школах волшебства! Типа, сказал трубодырус, взмахнулпалочкой – и пошел дождик! – с вызовом сказал он, обнаружив, что рот егоуже оттаял.

Он был уверен, что сморозил полную чушь,однако Арей и Улита с тревогой переглянулись.

– Трубодырус? М-м-м… кажется, вэлементарной магии действительно встречалось что-то эдакое. Вот только проволшебные палочки я давно не слышал. Мне чудилось, маги отказались от них еще вСредние века, в эпоху насланного бешенства на артефакты, – морща лоб,задумчиво произнес Арей.

– Может, мы опоздали, и элементарные магиуже вышли с ним на контакт? – с тревогой спросила Улита.

Арей быстро взглянул на Мефодия. Тот не успелотвести взгляд. Когда их глаза встретились, Мефодию показалось, что его мозгипревратились в лед. Лед, сквозь который опытный страж мрака легко видит самуюсуть.

– Нет, – лениво сказал Арей. –Ложная тревога! На контакт они не выходили. Он ничего не знает.

– А как же трубодырус и сведения прошколы?

– Не заморачивайся! – отмахнулсяАрей. – Заурядный агентурный сброс. Обычные протечки в литературусекретных сведений. Напомни мне завтра утром, чтобы я послал в Канцеляриюзаявку на плановые инфаркты у писателей. Надо хорошенько проредить нашуагентуру. Напомнишь?

– Да, барон. Обязательно, – сказалаУлита и внезапно появившейся ручкой сделала себе пометку на ладони. Памяти онаявно не доверяла. Самый тупой карандаш лучше самого большого склероза.

Арей кашлянул. И этим кашлем словно поставилточку, показывая, что именно теперь, от этого самого места и начнется серьезныйразговор.