нравственным, человек в каждом из этих отношений «одарен известными естественными расположениями, которые и называются его способностями».[1373]

Указывая на различия между физическими, умственными и нравственными способностями человека, Г. Шторх вместе с тем подчеркивал, что первоначально все эти способности есть не что иное, как предрасположение. Они развиваются лишь благодаря упражнению. Но для того, «чтобы заставить их действовать, им нужна сила, побуждение: в чем же состоит эта сила?»[1374].

По мнению Г. Шторха, с первого момента жизни каждый человек обладает способностью воспринимать различные впечатления: приятные и неприятные, печальные и радостные. Это позволяет установить, что всякий предмет, избавляющий человека от огорчения и доставляющий ему удовольствие, желаем им. Сами же желания таких предметов называются человеческими потребностями. Они могут быть естественными и искусственными. При этом источником естественных потребностей является природа человека, независимо от его мысли и суждения, т. е. эта природа обусловливает человеческие потребности и заставляет удовлетворять их под опасением страданий и даже смерти. Источником же искусственных потребностей является мнение, порождающее понятия и желания наслаждений сверх первоначальных житейских нужд, ибо привычка к подобным наслаждениям превращает их в эти потребности.[1375]

Исходя из этой посылки, Г. Шторх, вслед за Аристотелем, утверждал, что сила, вызывающая к деятельности способности человека и заставляющая их развиваться, состоит в его потребностях. Именно они лежат в основе жизнедеятельности людей.[1376] Поскольку люди взаимодействуют друг с другом, то их потребности формируются только в обществе. Критикуя робинзонаду, Г. Шторх писал: «Человек изолированный будет чувствовать натуральные потребности, будет способен к восприятию потребностей искусственных; но эти последние могут развиваться только в общении человека с другими. Вот почему это условие никогда не может быть обойдено. Так как естественные потребности людей бесконечно обширнее, нежели у животных, то для них и общество становится бесконечно более необходимым».[1377]

Согласно Г. Шторху, по мере возникновения потребностей человек вынужден отыскивать предметы, необходимые для удовлетворения этих потребностей. Свойство предметов, делающее их способными (годными, по терминологии автора) удовлетворять человеческие потребности, называется годностью. Но годность не обнаруживается сама по себе, поэтому ее нужно открывать. Это дело суждения – неотъемлемого атрибута человеческой деятельности.[1378] Именно «только суждение дает нам возможность открывать отношение, существующее между потребностью и годностью предметов, и оно составляет отличительный характер человеческого рода. Животные, при содействии инстинкта, открывают это отношение: и он служит им верным путеводителем, но он оставляет их, коль скоро дело заходит дальше самосохранения»[1379].

По Г. Шторху, результат (приговор, по его терминологии) суждения о годности предметов составляет их ценность и превращает их в блага. Однако наличия предмета или возможности его быть годным для удовлетворения человеческих потребностей еще недостаточно для того, чтобы он имел ценность, нужно также, чтобы эта годность была признана людьми. Отсюда вытекает весьма важное заключение, что ценность сама по себе происходит не от причин, создающих предметы, но исключительно от суждения людей, желающих, чтобы эти предметы удовлетворяли их потребности. И хотя всякий предмет, обладающий ценностью, обязан своим существованием либо природе, либо человеческому труду и получает годность от одной из этих причин, тем не менее из этого вовсе не следует, что данный предмет, произведенный природой или трудом, имеет ценность. Дело в том, что «для создания ценности нужны три обстоятельства: 1) чтобы человек чувствовал или сознавал потребность; 2) чтобы существовал предмет, годный для удовлетворения этой потребности, и 3) чтобы суждение признало полезность предмета. Поэтому ценность предметов состоит в их относительной пользе, признанной людьми, которые употребляют их для удовлетворения потребностей».[1380]

Само же употребление предметов называется потреблением. Иными словами, потребить предмет – значит пользоваться им для удовлетворения определенных потребностей. Оно может осуществляться двояким образом. Во-первых, непосредственно, т. е. потребление предметов на те или иные нужды (например, хлеб); это непроизводительное потребление. Во-вторых, опосредованно, т. е. потребление предметов для произведения других предметов (например, семена для посева); это производительное потребление. Кроме того, потребление может быть разрушительным и неразрушительным, а первое, в свою очередь, – медленным или быстрым, в зависимости от природы и характера их употребления.[1381]

Подытоживая суть своих размышлений, Г. Шторх отмечал, что ценность не есть особое качество, присущее предметам, а происходит лишь от суждения человека. На языке политической экономии сами предметы, годность которых признается, называются ценностями. «Подобно тому как называют потребностями предметы, в которых мы ощущаем нужду, точно так же придают название ценностей тем предметам, которым мы приписываем ценность. Итак, полезные вещи, предметы потребления, блага, ценности суть термины, имеющие совершенно одно и то же значение».[1382]

Как видим, концепция ценности Г. Шторха весьма примечательна по меньшей мере в двух отношениях. Во-первых, Г. Шторх правильно определял необходимые условия (обстоятельства) создания ценности (точнее, потребительной ценности), которую он в то же время отождествлял с предметами потребления, полезными вещами, благами как таковыми. Во-вторых, Г. Шторх абсолютизировал роль духовного начала (суждения) в хозяйственной жизни. В этой связи он сосредоточил свое внимание на исследовании субъективной стороны ценности, отрицая вместе с тем ее объективную сторону. В силу этого Г. Шторх стал фактически одним из основоположников теории субъективной ценности. В соответствии с ней он полагал, что только суждение устанавливает отношение между человеческими потребностями и годностью предметов и тем самым придает им ценность, т. е. устанавливает относительную полезность. Но при этом Г. Шторх игнорировал тот факт, что сама эта полезность не есть нечто субъективное по своему содержанию. Обусловленная всей совокупностью свойств, присущих данным предметам, она не существует вне их.[1383] Следовательно, ценность (потребительная) имеет не только субъективную, но и объективную сторону.

Наряду с тремя вышеуказанными обстоятельствами, необходимыми для создания ценности, Г. Шторх выделял еще и четвертое обстоятельство, а именно: собственность.[1384] Он определял ее как владение предметами, находящимися во власти какого-либо лица. Подобное владение, по мнению автора, неизбежно возникает в обществе, где люди вынуждены взаимодействовать друг с другом.[1385]

В этой связи Г. Шторх полагал, что существуют только три средства приобретения предметов, принадлежащих другим лицам: насилие, убеждение и мена. Но средства эти неравнозначны. Насилие по своей сути есть средство малопрактичное. Более действенным средством является убеждение, которым пользуются и животные. Но в любую эпоху мена представляет собой самое быстрое, самое верное и самое действенное средство приобретения предметов, принадлежащих другим лицам.[1386]

Подобно античным мыслителям, Г. Шторх считал, что полезные предметы или ценности могут служить двояким образом: во-первых, прямо, т. е. когда они употребляются для нашей собственной пользы; во-вторых, непрямо, т. е. когда они предназначаются для обмена на другие предметы.