головой о стены и мебель, кричит бессвязно и плачет! Разве же это нормально?

— Нет… нет. — Неужели Софи способна кричать, биться обо что-то?

— Я знаю, что она не глупа; скажу больше, она умна. Забавно, но я верю в ее… истории. Я стал суеверным.

— Ты думаешь, она правда видит будущее? Каждого из нас?

— Нет… Я думаю, она знает, что больше всего хочет сердце каждого из нас. Это другое — и нет. Я думаю, каждый из нас сам знает свою судьбу. Это всего лишь… осуществление желаемого и последствия этого. Чего ты желаешь, Альберт?

— Эм… чтобы мне дали спокойно работать и не мучили партийными мероприятиями.

Тем же вечером, но позже — Альберт болтал с Альмой о новом английском романе — Дитер прервал его и сказал, что Софи хочет поговорить с ним. Альма сильно удивилась, но не вмешалась. Дитер провел его в затемненную комнату Софи и, явно не собираясь долго оставаться с кузиной, закрыл за ним дверь.

Он заметил ее не сразу — как манекен, она сидела на застеленной постели, руки и ноги ее были как из камня, голова держалась до ужаса прямо. Когда он нерешительно приблизился, Софи подняла на него глаза и прошелестела еле слышно:

— Я хочу попросить вас. Вы выполните мою просьбу?

— Э-э, зависит от того, что вы просите.

— Хотите, я помогу вам тоже?

Он был сбит с толку и напуган. Невыразимо красивые и спокойные глаза Софи внушали странный, необъяснимый ужас. Он сглотнул.

— Что вы хотите от меня, Софи?

— Я расскажу вам кое-что, что поможет вам. Помогите мне… ваш давний друг Петер… я должна выйти за него замуж.

Он промолчал, пытаясь осознать сказанное.

— Вы что, хорошо знакомы?.. Должны?

— Это должно исполниться.

— И что же вам мешает?

— Кузен и его жена — они не позволят мне. Они против него. Помогите мне выйти за него замуж.

— Нет, это чушь какая-то! — воскликнул он. — При чем здесь я? Что я могу?..

Решительность, столь внезапно проявившаяся в ней, ошеломила его. Он топтался на месте, не зная, что делать дальше. Затем промямлил нечто похожее на «я сначала спрошу его» — и выскочил из комнаты.

Спустя час он позвонил приятелю и позвал выпить. Явившийся раньше Петер отругал его за опоздание на три минуты, заметил, что у него ужасный новый шарф и пора бы перейти на галстуки, что актеры пошли пошлые и бесчувственные и…

— Ты встречаешься с Софи? — перебил его Альберт.

Тот замолчал с распахнутыми глазами.

— А? А… Кто тебе сказал?

— Она сама. Ты с ней спишь?

— Что? Нет! — испуганно воскликнул тот.

— Сколько ты ее знаешь?

— Успокойся. — Петер протирал салфеткой чистую вилку. — Мы с ней гуляли после ее гимназии. Зачем она тебе рассказала?.. Ясно. Ее опекун и кузен… Он меня терпеть не может, а?

— Я поговорю с ним, хочешь?

— Зачем тебе это?

— Ну, ты же ее любишь. Или я не прав?

Тот несмело откашлялся и стал протирать свой бокал.

— Она может быть больна… понимаешь?

— Она не больна, — нервно парировал Петер. — Вы не понимаете ее. В ваших глазах она больна. В моих — нет.

— Ясно… Я поговорю с ним. Она… очень красива.

— Да, — поспешно согласился Петер, — и она особенная. Она не то, что другие женщины, — она чиста. У нее в мыслях нет ничего грязного и пошлого. Софи почти идеальна, а я помогу ей стать еще лучше. Во мне живет творческое чутье…

Он размышлял, что сможет сказать ему Софи. Пытаясь сохранить здравомыслие, он все же поймал себя на мысли, что хочет верить ей, как посланной к смертным богине. Прав ли был ее кузен, но Софи говорила, что он, Альберт, мечтал услышать. Понимала ли она, что играет его чувствами? Неужели сама верила в свои страшные и приятные сказки?

Ночью она приснилась ему — в незнакомом саду близ незнакомого дома. Волосы ее утопали в красных цветах, плечи и шея — в зеленых стеблях. В руках она держала золотое яблоко, и он склонился, желая его — а Софи закричала, отстранилась, а он вцепился в ее руки и пытался разжать крепкие пальцы. Яблоко раскололось — и на землю обрушился его сок.

— Ты это серьезно? — спросил Дитер.

Он бегло играл на рояле Gnossienne № 3 Сати.

— Софи просила тебя?.. Как назло мне.

— Он — известный человек в партии, — ответил Альберт. — Уверен, он не забудет этого. Вы будете родственниками и…

— Да? Достаточно того, что я разрешил им встречаться. Большее меня не интересует. — И он заиграл быстрее.

— Почему ты против?

— Потому, Альберт, что твой дружок — бездарность, которая возомнила себя поэтом. И он противный и…

— Дружил с Марией?

Аккуратно составленный план сработал — тот так хлопнул крышкой рояля, что его услышала Альма в дальней комнате.

— Нет, я… Не произноси ее имя.

— Прости. — Он виновато потупился. — Я хотел сказать… учитывая то, что Софи меня просила… если хочешь, узнай у нее сам… Я могу поклясться: с Марией у него точно ничего не было.

Тот поспешно взглянул на приоткрытую дверь и прошептал, смиряясь с ситуацией:

— Да-да, я знаю. Я согласен. Если она его любит — пожалуйста.

— Спасибо.

— Пожалуйста, не злоупотребляй, — почти беззвучно добавил Дитер.

— Не злоупотребляю, я помогаю влюбленным обрести счастье.

…Как же хорошо, что он хочет жить с Марией, но не может себе этого позволить.

С его разрешения Альберт зашел к Софи — она вышивала платок близ окна и не взглянула на него. Неприятно, но он дрожал, стоя в метре от нее.

— Я вам верю, — ответила она и улыбнулась кончиками губ. Глаза ее были прикованы к вышивке. — Вы исполнили мою просьбу. Хотите, я скажу вам?..

— Я хочу быть с Кете.

— Вы будете с ней. Но вы должны кое-что сделать, чтобы предсказание исполнилось. Есть человек, которого вы ненавидите больше всего на свете.

— Нет… — перебил ее он. — Я не понимаю, о ком ты… вы.

— Вы должны его убить.

Он в изумлении уставился на нее. Софи была совершенно серьезна.

— Но… это бессмысленно. Я не понимаю!

Она внимательно рассматривала свою работу.

— Софи! Ты меня за идиота держишь? Что за игры? Это… самое глупое и бессмысленное, что я слышал от тебя!

— Как хотите. Пожалуйста, оставьте меня.

Он вцепился в спинку ее стула. Софи не реагировала.

— Я… не собираюсь никого убивать. Как это пришло тебе в голову? Как я должен ненавидеть человека, чтобы хотеть его убить?

Внезапно она оглянулась — и он провалился в ее глубокие, красивые, яркие, тусклые,