полбу (far), пшеницу (triticum), semen и ячмень (hordeum) борони, мотыжь и пропалывай в сроки, которые будут указаны. Для каждой из этих работ достаточно на югер по одному рабочему дню. Мотыжение выводит землю из мрачного зимнего оцепенения и открывает доступ новому весеннему солнцу. Мотыжа, должно остерегаться, чтобы не подрыть хлебных корней. Пшеницу, semen, ячмень, бобы лучше мотыжить дважды. (185) Пропалывание, уничтожая вредные травы в то время, когда посев пошел в колено, дает свободу хлебным корням и создает различие между травяной зарослью и посевом. Из бобовых нут (cicer) требует того же, что и полба. Бобы не любят пропалывания. Так как люпин сам заглушает траву, то его только боронят. Просо (milium) и могар (panicum) боронят и мотыжат только по разу и не пропалывают. Пажитник (silicia) и фасоль (phasioli) только боронят. (186) Бывают виды почв, плодородие которых заставляет прореживать посев, пока он еще зеленеет травой — делается это бороной с железными зубьями — а кроме того, выпускать на него скот. В вытравленных скотом всходах следует вновь возбудить жизнь мотыгой. В Бактрах же, Африке и в Кирене все это милостью климата оказывается лишним; там люди после посева возвращаются на ниву только для жатвы, ибо сухой воздух препятствует расти сорнякам, питая злаки только ночной росой. (187) Вергилий убеждает оставлять нивы через год под паром; если размеры имения это допускают, то, несомненно, это самое лучшее. Если же по условиям хозяйства это невозможно, то полбу следует сеять на том самом месте, с которого сняты люпин, вика, бобы и вообще те растения, которые удобряют почву. Главное, следует помнить, что некоторые растения, хотя бы в них самих и мало было проку, сеются ради других, как мы об этом говорили, чтобы не повторяться, в предыдущем томе. Самое же большое значение имеет характер каждой почвы.

(188) В Африке, среди песчаной пустыни, тянущейся между Сиртами и Большим Лептисом, находится город по имени Такапа, во владениях которого земля сказочно щедра, благодаря орошению. Почти на три тысячи шагов во все стороны разливается источник; хотя он и многоводен, однако вода его распределяется между жителями на определенное количество часов. Там под огромной пальмой (palma) растет маслина, под маслиной смоковница (ficus), под смоковницей гранатовое дерево (punica), под ним лоза; под лозами сеются хлеба, затем бобовые, потом овощи — и все это в один и тот же год, и все это произрастает одно под сенью другого. (189) Четыре квадратных локтя этой земли, обмеренные не вытянутыми, а сжатыми в кулак пальцами, продаются по четыре динария. Всего замечательнее урожай винограда, снимаемого дважды в год с двукратно плодоносящей лозы. И каждый урожай погибал бы от преизбытка питательных соков, если бы разнообразные растения не истощали этого плодородия. А так там круглый год что-нибудь убирают, причем установлено, что способствуют такой урожайности отнюдь не люди. (190) Очень различается между собой и вода для поливки. В Нарбонской провинции есть знаменитый источник Орга. В нем растет трава, которую скот любит до того, что в поисках за ней окунает в воду целиком всю голову. И однако известно, что эти водяные растения получают питание только от дождевой воды. Итак, пусть каждый узнает свою землю и воду.

(191) В тех случаях, когда земля подобна той, которую мы назвали «нежной» (tenera), можно, сняв ячмень, сеять просо; убрав его, репу, и сняв ее, опять ячмень или пшеницу — как в Кампании; перекопанная мотыгой, такая земля может вполне сойти за вспаханную. При другом чередовании там, где была полба (adoreum), земля должна отдыхать четыре зимних месяца и весной засеваться бобами. До зимы пусть она не остается под паром. Чрезмерно жирная допускает такое чередование, при котором, сняв хлеба, на третий раз сеют бобовые. Более слабая земля остается под паром и на третий год. Некоторые предписывают сеять хлеба только на той земле, которая в прошлом году отдыхала.

(192) Первое место в этом отделе должно принадлежать вопросам удобрения, о котором мы говорили и в предыдущем томе. Одно во всяком случае известно всякому: сеять следует только на унавоженной земле, хотя и здесь есть особые правила для каждого отдельного случая. Просо, могар, репа и брюква сеются только на унавоженной земле. На неунавоженной лучше сеять хлеба, чем ячмень. То же и относительно пара, хотя на нем советуют сеять бобы, как и на любой свежеудобренной земле. (193) Если хозяин собирается сеять что-либо осенью, он должен в сентябре месяце вывезти на поле кучи навоза — только непременно после дождя. Если он будет сеять весной, пусть он разложит навоз зимой. На каждом югере полагается разложить по восемнадцати возов; нельзя их разбрасывать до начала пахоты. Если этот способ удобрить поле упущен, то есть другой: после посева, перед окучиванием, рассей, как семя, помет из птичников, обращенный в порошок. (194) Для того, однако, чтобы определить полностью, каковы должны быть принимаемые здесь меры, укажем, что каждая штука мелкого скота должна давать в месяц по одному возу навоза, а каждая штука крупного — по десяти. Если же этого не получается, то, очевидно, хозяин плохо подстилает скоту. Некоторые считают, что лучший способ удобрения — ставить скот прямо под открытым небом в загоне из сетей. Неудобренное поле вымирает; чрезмерно удобренное выгорает. Лучше удобрять его чаще, чем сверх меры. Чем горячее почва, тем меньше следует подбавлять навозу.

(195) Самые лучшие семена — однолетние, двухлетние — хуже, трехлетние — вовсе плохи; более старые бесплодны, ибо всякой производительной силе положен предел. На семена следует сохранять зерно, которое на току оказывается в самом низу: оно самое лучшее, потому что самое тяжелое, и нет более целесообразного способа его отличить. Колосья с промежутками между зерен отбрасываются; самое лучшее зерно — это то, которое красновато и, будучи раскушено, оказывается того же самого цвета; хуже то, у которого внутри больше белого. Несомненно, что одна земля принимает больше семян, а другая меньше. (196) Отсюда и первая примета суеверных земледельцев: если земля жадно поглощает семя, они верят, что она изголодалась и съедает семена. В сырой местности целесообразно ускорять сев, чтобы семя не сгнило от дождя; в сухой — задерживать его до самых дождей, чтобы зерно, долго пролежав, не прорастая, не потеряло всхожести. Точно так же при раннем севе надо густо рассевать семена, потому что они медленно прорастают, а при позднем — редко, потому что чрезмерная густота убивает. Сеять равномерно — это своего рода искусство. (197) Движение руки должно