…– Конечно, Адольф, вы тогда сделали ошибку: не надо было вешать труп на воротах. В лагере были люди, которые знали, что он Саблин. Да и я с ними стал сходиться. Когда меня бросили в барак после «обработки», он меня первым подобрал. Думаю, все у меня позади осталось чистым, а могло… Были опасные свидетели. Под американскую бомбежку тогда ушел не только я, но и некоторые опасные свидетели, которые знали его как Макса Саблина. Особенно один – Андрусяк. Но недавно он умер от рака, последний мой опасный свидетель…

* * *

Рано утром Лазарев приехал домой к Баркову. Тот еще спал и вышел открыть дверь, не проснувшись полностью.

– Кто рано встает, тому Бог дает! – приветствовал полковник Алексея Ивановича. – Ты молодой, тебе можно проспать из жизни лишних два-три часа в день. А в моей жизни чем раньше встанешь, тем больше живешь. Как открыл глаза, так уже и живешь.

– Ну и философия! – заметил Барков, скрываясь в ванне. Через несколько минут они уже сидели на кухне и ждали, когда закипит чайник.

– Я чего к тебе приехал? Думаешь, соскучился? Мол, нет Алексея Ивановича, как он там, страдалец, безработный? Ты и мышей скоро ловить перестанешь. Наверно жирок нагулял?

– Не нагулял, я в спортзал хожу и в бассейн, – возразил ворчливо Барков, еще не понимая, куда клонит полковник.

– Это хорошо! Ищет тебя Макс. Вчера дважды приходил в Дом журналиста, никаких определенных встреч не было, а так, словно праздношатающийся, но зал весь профильтровал. Бери Шмелева и идите сегодня в Домжур, в субботу это естественно. Был у меня разговор с Еленой Васильевной, человек она порядочный и все понимает с полуслова. Вычертили мы с ней схему по иконам и, выходит, иконы те не простые, а золотые, с отложениями на масле радиоактивных элементов. Разобраться в этом – уже дело ученых. Нам же ясно одно: Рябов за деньги – любит он этот презренный металл – принимал заказы от Альпера, но сам ничего не делал, перепоручал Елене Васильевне. Мне думается, он догадывался, что интересует Альпера, но закрывал глаза. Альпер же знал точно, что это такое, потому что давал заключения на иконы, которые были нужны Сержу. А потом эти иконы как невинный русский сувенир уходили за границу и попадали к тем, кого интересовали радиоактивные элементы. На Альпера позднее возбудим уголовное дело. Вызывай Катерину, без нее тебе нельзя, нарушишь интерьер. А ты знаешь, кто тебя фотографировал в Избе? Саблин – затылок на кинопленке и фотографии из Омска прямо-таки идентичен. Ладно, спасибо за кофе, я пошел. В загранкомандировку поедешь через две недели, ждешь визу в бельгийском консульстве. И чтобы Катерина была здесь завтра! – сказал, покидая квартиру Баркова, полковник.

…Ресторан уже почти заканчивал работу, Барков и Шмелев, казалось, изрядно выпили. Перед ними на столике стояла наполовину опустошенная бутылка водки, вторая, пустая, тоже была здесь, в ней было алкоголя на донышке и Барков не разрешил официантке унести ее.

Макс вошел уверенно и свободно, как частый посетитель, которого здесь знают и приветливо встречают. Официантка хотела посадить его отдельно, за столик у стены, но он уже заметил Шмелева и Баркова и направился прямо к ним.

– Привет, Витя! – сказал он сердечно и улыбнулся.

– Кого я вижу! – воскликнул пьяно Шмелев. – Ты где пропадал? Я тебя давно не видел! Макс – живая легенда!

– Могу с вами присесть?

– Что за церемонии? Садись, сейчас мы тебе нальем.

– Нет! Я внесу свою лепту! – он поманил официантку и показал ей на бутылку, где было на донышке, и сказал:

– Замени нам на полную и чего-нибудь поесть.

Шмелев поискал глазами рюмку и налил водку в фужер.

– Леня! Это мировой мужик! – пьяно рекомендовал он Саблина. – У него такие истории, такие истории! Детектив!

Но Саблин его перебил и разлил водку по рюмкам.

– Какие там истории! Давайте выпьем. Меня зовут Макс! Хотя имя у меня – Филипп.

– Леня, Алексей! – также полупьяно отрекомендовался Барков, стукнув себя кулаком в грудь.

Надолго их не хватило, еще по паре рюмок, и оба журналиста уже были в форме. Саблин подозвал официантку и попросил счет. Шмелева он отправил домой на такси, договорившись с водителем, что тот поможет ему добраться до квартиры. А Баркова сводил в туалет, помог ему умыться и тихо ворчал:

– Пить не умеешь! Как дети! А еще в загранкомандировку собрался! Напьешься там – скандал для страны будет.

– Не будет! Я могу сколько угодно выпить. Они там слабые, им не выпить столько, – пьяно возражал Барков. – Этого соревнования им никогда не выдержать! Русские могут пить!

– Могут, могут, но на ногах стоять надо. Тебе надо выспаться. Свожу тебя на охоту, оживешь немного!

Они остановились на тротуаре, Макс открыл машину, посадил на переднее сидение Баркова, сел за руль и завел двигатель.

Машина мчалась по новым улицам, и Макс не спрашивал дремлющего Баркова, куда его везти.

Они вышли из лифта, Макс взял из его рук ключ и открыл им двери квартиры. Он завел туда Алексея Ивановича, окинул пристальным цепким взглядом его квартиру, помог ему снять пиджак, туфли и толкнул на кровать. Барков сразу захрапел, отвернувшись к стене.

Однако едва за Максом закрылась дверь и хлопнула дверца лифта на площадке, Барков встал. Теперь это был не тот, еле стоявший на ногах пьяный человек. Он прошел в ванну, пустил воду, оглядел себя в зеркале и поморщился.

– Как поживаешь, пьянчужка?

Потом он принял ванну, надел махровый халат и сел в кресло. Зазвонил телефон, Барков снял трубку.

– Капитан Любимов докладывает. Проводили до дому, наблюдение не снимаем. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Барков сбросил халат и лег в постель.

…Наступил рассвет, солнце еще не взошло, но восток уже окрасился розовым светом. По безлюдным улицам промчались «Жигули» и остановились возле дома Баркова. Саблин вышел из машины, поднялся на лифте и долго звонил в квартиру Алексея Ивановича.

Барков наконец открыл дверь. Лицо его было сонное, ничего не понимающее. Он глянул на Саблина, пытаясь понять, кто перед ним.

– Алекс, я думал ты уже собрался! – воскликнул Макс.

– Куда собрался? – плохо соображая, спросил Барков.

– Мы же на охоту договорились…

– Какая к черту охота! У меня глаза закрываются. Я еще пьяный! Я ничего не соображаю! – заскулил Барков.

– Ну, ну, ну! Никаких отговорок! Нельзя пропустить такого удовольствия. Хмель пройдет, а удовольствия не будет. Давай, быстро одевайся! – Саблин решительно отжал Баркова от двери и вошел внутрь. Он подтолкнул Алексея Ивановича к ванне, вошел туда сам, открыл кран и вышел. На кухне нашел банку с