– Не скажите, – заметил генерал. – Вы его быстро нашли? У него были разовые исполнители и замыкались они на Сержа. Мавр сделал свое дело, и все! С Сержем оборвалась всякая возможность выйти на Макса. И дело, вроде бы, замкнулось. Давайте разберемся со всеми, кто оказался в этой работе. Роль Альпера? Самарин, докладывайте, что вам известно.

– Его деятельность подпадает под уголовную статью.

– Под уголовные статьи, – поправил Лазарев. – Ущерб государству и корыстный интерес. Об этом уже говорили.

– Я думаю, надо брать санкцию у прокурора…

– Двойка, Самарин! Иконы-то были не простые. Поставлял их Серж, а шли они не в частные коллекции, а в исследовательский центр на радиоактивность. Значит кто-то другой будет поставлять иконы. Ты знаешь, кто? Вот это-то и выясни. Так что не трогать Альпера! Держать его под контролем. А ценность икон, чтобы их не вывозили, будем определять другим путем. Рано Альпера выводить из игры! Нужен он пока нам. Ребров, давай доктора Рябова.

– На этого у нас ничего нет! Оплату за экспертизу икон он получал из рук в руки, так я думаю. Какое это было задание? Он от этого отопрется, все свалит на Елену Васильевну. Да и нечего ему вообще предъявить. Думаю, надо ждать, когда появятся новые иконы, а карты мы им спутаем с помощью Елены Васильевны и наших ученых.

– Затяжное дело, – сказал задумчиво генерал. – Но отрадно, что оно у нас под контролем. Разговор с Вязниковым был?

– Да, был! Все будет делать, как мы договорились: дезинформацию они подготовят как надо. А как быть с альбомом? – спросил Ребров.

– У самого головка не соображает? Привыкли, что за вас думают! – рассердился Лазарев. – Мы ждем ваших предложений. Мои – это мои!

– Я думаю, информацию, которую посылает Макс через Баркова, подменять или искажать нельзя, – сказал Самарин.

– Ну вот, заработала головушка, – усмехнулся Лазарев. – А почему это нельзя? Это же секреты наши!

– Да какие это секреты, кто и что – это известно на Западе. И потом, дубль информации он мог послать другим каналом, например, через Руберта. А Барков проходит проверку. Думаю, так оно и есть!

– Ладно, пусть будет по-твоему. Надо «помогать» Максу. – Полковник взял со стола лист бумаги и сел обратно. – Пришла информация на Руберта. Это Адольф Хеншель, бывший начальник лагеря, где расстреляли несколько тысяч наших военнопленных, как только подошли наши войска. Сооружался бункер запасной, строительство велось в секрете, закончить не успели. Саблин был там узником, я имею в виду настоящего Саблина. Что касается лже-Саблина или политрука Гвозденко – это нам еще предстоит устанавливать, но, видно, он был в тесном контакте с Хеншелем в лагере и его готовили под легенду Саблина. Что же будем делать с Саблиным? Самарин, готовьте всю информацию на Гвозденко!

Все молчали, задача была сложной, она требовала глубокого анализа и обдуманных решений.

– Дело принимает новый оборот, – сказал Лазарев. – Мы вводим в их сеть нашего человека. Все свободны. Барков, останься!

Через несколько минут Лазарев и Барков выехали из управления. За рулем машины сидел сам полковник. Попетляв по пустынным улицам, он остановился возле небольшого сквера.

– Давай тут погуляем, – предложил Герман Николаевич. – А то голова болит от официальной атмосферы. – Ты не возражаешь?

– А если возражаю? – засмеялся Алексей Иванович.

– Возражай! Какая ни есть, но уже демократия.

Они вышли на узкую аллею, очищенную от снега, и медленно двинулись по диагонали сквера.

– Все хочу спросить тебя, как там Катя? Не затянулся ли наш эксперимент?

– Вы напрасно проявляете беспокойство, с Катей все в полном порядке, она работает.

– Я не об этом.

– А если не об этом, то такие спектакли, какие мы разыгрывали с ней перед Сержем, разрушают психику.

– Она тебе нравится?

– Боюсь, что это становится необратимым процессом.

– А ты ей? Это не праздное любопытство.

– Она так играла все время влюбленную дурочку, что выйти из этой роли ей трудно. У нее все время чувство, что я ее начальник.

– Ладно, время – оно расставит все по своим местам. А пока, Алеша, бери шинель и будь готов катить в Брюссель. Стихами стал выражаться.

– А кроме шинели чего-нибудь можно? – улыбнулся Барков и крутанул головой, словно жесткий воротник шинели уже стал тереть ему шею.

– Тебе чего хотелось бы? – Лазарев достал из кармана коробочку, вытащил таблетку и сунул ее в рот.

– Ружье!

– Твое ружье вот, – постучал полковник пальцем себя по макушке. Если там есть заряд, то давай прикинем твою роль.

– Первое – это Сатувье, наверно для этого я и еду.

– А что у тебя есть в запасе и второе? – полковник внимательно посмотрел на посерьезневшее лицо Баркова, пожевал таблетку и кивнул головой снизу вверх, подталкивая Алексея к ответу.

– Окружение Сатувье и мост в штаб НАТО, – начал он неуверенно, почувствовав в словах Лазарева какой-то подвох.

– Снимай шинель, иди домой! – хмыкнул полковник. – Ружье-то, видать, не заряжено. Никаких мостов! Никакого окружения! У тебя четкая задача, ее тебе поставил Саблин, вот и выполняй, – проворчал он недовольно.

– Выходит, я всего-навсего почтальон, который доставит домой альбом, – не желал согласиться с Лазаревым Барков.

– И так большая честь.

– Зачем тогда голова, если есть сумка почтальона?

– Чтобы шляпу носить, да жевать. Ты вот что, Алеша, гляжу я, очень рвешься суетиться. А я хочу, чтобы ты в салоне потерся, к культуре приобщился, – с легким сарказмом произнес полковник. – Художественный салон Сатувье – это что-то новенькое для нас. Почаще надо там бывать, ты не вербованный. Было бы неплохо, чтобы ты серию очерков об этом салоне, о хозяине дал для «Советской культуры» или для журнала какого-нибудь. Идея тебе нравится?

– Очень нравится! Поближе к Сатувье буду. О прошлом Саблина попытаю. Да и Саблин считает, что Сатувье будет мне полезен.

– Хочешь разногласия найти? Не надейся. Ты видел, как рубят дом? Бревнышко к бревнышку, так и в их легенде – все подогнано: бревнышко к бревнышку. Главное, ты будешь заниматься делом, для которого тебя командируем. Будешь при деле, а для журналиста это вполне нормально.

– А провокации, вербовка?

– Я тоже над этим размышлял и пришел к выводу, что я бы не стал тебя вербовать и устраивать провокации. Наоборот, сейчас даже оберегал бы от провокаций. Тебя надо втянуть солидно, чтобы ты хорошо увяз, обеими ногами, а потом бы и сам чуть не запросил, чтобы тебя завербовали.

– Ну, таких методов я не знаю, – несколько растерянно возразил Барков и уставился на полковника.

– Ничего, они тебе еще их покажут. Не знаешь – это еще не значит, что таких приемов не существует. Французский знаешь, будешь в заграницах, почитай там кое-что у Пито, Саган. В «Сюрьетэ» даже конкурс