24 июля.

Воскресенье. Аля в 11.30 на велосипеде на наш рынок за ягодами. Дома была в 12. Я — с Катей на горке. Пришел М. Эстрин. Сидели до самого обеда Фириного, куда приглашены на леща.

День благостный, в медленных тучах, плывущих с востока. После сна записал эти 2 дня, Аля с 6-ти пошла в спальню — заниматься.

Под окнами вдоль заборчика кустики мальвы в полном цвету, сплошь усеяны розовыми бантиками, как когда-то в Блавском… Аля и Фира «работают» над лососем; я посидел в спальной, полистал «Журнал патриархии». Права Аля, что так вникает в него все время. Уже 10.30 вечера. Легкие сумерки сгущаются. Аля и Фира обрабатывают уже второго лосося для Эстрина. А закончили дела около 1 часа.

25 июля.

Понедельник. Жарко, солнечно. На море. (Причалили у матушки). Аля — в «заулке», я — до «хохолка» и обратно; несмотря на жаркое солнце, ветер с холодком. Сердце — так себе. <…>

26 июля.

Вторник. Небо в туманных облаках. Солнце пробивает их, но ветер по-вчерашнему холодный. Аля пошла заниматься, Стаська с корабликами, Фира и Муся готовят очередную «великую уху». Я с Копом под верандой (о болях в сердце). Потом — я в лес. Благодать его вглубь и вширь. Научился бороть боль сердца: надо медленно ходить… Облака редеют. Солнечно.

Невероятная Лукуллова трапеза… Аля весь день светлая и радующаяся всему. <…>

Вечер озаренный, теплый, безмолвный. Саморастворение Природы. (Детство, Средняя Подьяческая).

27 июля.

Среда. В 12-м часу в Куремяэ. На кладбище и «в поля». Первая часовенка, ближний крест; «Монахиня Силуана и Н.». Открытые двери церкви: огоньки лампад, м. Серафима убирает. На скамеечке у могилы висит забытая Алина сумка. Сели в тени. В храме идет отпевание; отдаленный хор; панихида (!), редкий погребальный звон… Вот и свиделись, матушка Силуана… Проходила молодая монахиня, свела Алю на могилку тети Фени.

На обратном пути заехали на заглохшую дорожку к заброшенному хутору. Стены, брошенное добро, запах дымка, звонкость бревен еще хранят дыхание ушедшего. Вековая ель, береза, сосна, рябина стерегут его. Аля одна — в доме. Я — во ржи окружающего поля, в зное и безветрии, среди склоненных спелых колосьев. По дороге домой заехали к матушке. Нюра одна: Аля условилась с ней о завтрашнем дне. <…>

Потом под верандой: Лиля, Лия, Аля. Все ушли, кроме Лили, просидевшей весь вечер, погруженной в свои беды… Ночью проводили ее под заполошный лай собак.

28 июля.

Четверг. День Владимира. В 11 в церковь. Масса людей. Налетевшая на меня Ирина Шиголова и моя ей грубость. Дурнота, плохо с сердцем, чуть не упал… Отстал от крестного хода… Водица окропления до меня не долетела. (Нильсен, митрополит Алексей и его изможденное лицо.)

Отвезли Пигулевских домой. После обеда — сон. Ягодный кисель. Очень не хотелось ехать к матушке, но надо, и мы в 6 часов поехали. Были весь вечер одни: Варки не пришли, но, как всегда, в доме отца Александра и матушки тепло, легко, любовно и вкусно. Мы с Антониной Матвеевной и Нюрой опустошили целую бутылку, но без дурных последствий. Дома застали Копа и Мусю, красящих гаражи. Сел под верандой и до глубоких сумерек проспал в шезлонге под звон ведер Копелевой поливки.

30 июля.

Суббота. В 7 часов и весь вечер — весь святой, почти светящийся Нильсен. По темноте и мокроте свезли его на уже почти ночную Айю.

31 июля.

Воскресенье. День солнечный, с очень холодным ветром.

<…> В 4 часа — за матушкой и в монастырь. Частые гряды облаков. На скамье. Холодно спине. В 6 часов всенощная.

У Серафима и у Божией Матери. Священство. Митрополит. Свечи. Хоры. Акафист. Аля исчезла в совершающемся. Сижу на скамье в углу налево. По знаку Анички встаю. Служба до 10-ти. Посидел на улице, опять замерз. Вера Федоровна.

Аля все нет: пошла к миропомазанию.

Солнце по краю земли. Закат. Дома были в 11.30. Темно.

Коп у входа. Еле добрел: очень изнемог…

1 августа.

Понедельник. Встали поздно. Солнце. <…> Вот и август опять. Господи, прости, До 12-ти записал дни. <…> С 12 до 3 с Алей на горке. Как всегда, я был не прав вчера в храме в отношении «исчезновений» Али. Долгий и подробный рассказ ее о служении, об ее участии в действии(!), об обороне монахинь…

Присутствие Эстрина… Допоздна пили коньяк…

2 августа.

Вторник. Первый райский день. Базар, ягоды, на море у водички на стульчиках. <…> Небо чуть мутное. <…>

3 августа.

Среда. С 12 час. на море. Вновь солнечная благость, теплынь, тишина, южный ветерок. <…> В час прошел почти до «Норуса». Благость, Господи. Шел легко и крепко. Сердце молчало (!!). <…> В 3 часа — на пирогах у матушки. Как всегда, хорошо и глубоко по-родному. Только во мне нет-нет да тяжело шевельнется комок тревоги… Очень жарко у матушки, пришли распаренные. Переоделся. <…> Мы с Аленой — чай с ягодами. Я — сел записал дни, Аля в спальной занимается. Сейчас 9.30 вечера (чтение Баха!!). С Копом и Фирой на крыльце. Зеленое ночное небо над закатом.

NB: Аля, идя мимо жасмина: «За что так хорошо?? За горе прошлого? Или в счет будущей расплаты??» <…>

15 августа.

Понедельник. Первый раз начал занятия: прогон Пятнадцатой симфонии Шостаковича на проигрывателе. До обеда Аля терпеливо учит меня управляться с ним: подзабыл. День мрачный, в перемежающихся дождиках. Холодно. <…>

16 августа.

Вторник. Второй день занятий: «внедрение» в Пятнадцатую; прослушивание также «Поездки по Рейну».

После обеда Аля уехала с Норкой заправляться. Пришла мокрая Катя: облажное небо, целый день дожди. <…>

20 августа.

Суббота. Приехал Андрей [Золотов]. <…> На веранде с бутылкой вина.

21 августа.

Воскресенье. Гигантские монологи Андрея на диване о моем и его будущем (?!) — уходить или нет и т.д. Обед. Опять вино. Пришла Лиля. Прослушивание «Оберона» и «Неоконченной». В 9.30 Аля повезла Андрея на вокзал. <…>

28 августа.

Воскресенье. В 4 мы с Алей у матушки на обеде. В густых сумерках у нашего гаража нас ждут Петер Лилье и Алин ученик-флейтист.

1986

Лето. Усть-Нарва

8 июня.

Воскресенье. 2.30 — выехали в Усть-Нарву. 5.30 — прибыли. Солнце, холодок. Запах печного тепла в домике, умытом, прибранном.

9 июня.

Понедельник. Первый Алин выезд на разведку. Попала прямо в пасть к