С 7.25 до 9 — очередной сеанс «Приключений Холмса». Потом вдвоем с Алей попили чайку, потом пошли на веранду. Вечер тишайший; вдобавок на заборе сидит Катя, сложив лапки муфточкой. Все это заставляет Алю растворяться в блаженстве ранних сумерек и тишины.

27 июня.

Пятница. Забыл принять с вечера снотворное, долго не спал, мерещились какие-то звуки, будто в кухню залез чужой кот… Заснул, когда уже совсем стемнело. Утром, только встал, авария в кухне: наступил Кате на лапку так, что она закричала. <…>

Сегодня сияющий, тихий день. Сижу на веранде в уголке, дремлю. Слышу — щенок опять погнал Катю. Даже Аля вмешалась, нашлепала его. Приносили сигов, Аля купила 4 кг.

Записал кусочек «сегодня». Сейчас 2 часа дня. В 2.30 Аля начала готовить обед, «пошла по воду». Обед сказочный: уха из сига, очищенного от косточек, волшебное пюре, фруктовый сок. Говорит, что не устала, хотя кожица блестит влагой на лбу. Отдыхаем оба (?!) на веранде. Приехал Коп, зашел ненадолго. Очень жарко. Открыто два окна. В одном — медленно покачиваются в невесомом хороводе зелененькие японские бумажные куколки. (Аля их вчера повесила.) За истекший год у меня все чаще возникает к Але чувство потрясающего поклонения и любви. Ясно одно: слишком много у Али нагрузок непосильных… Спаси Господи, помоги Господи…

5 часов — приход Шуры на уборку. Аля моется в душе. Потерял ее, ищу. Нашел на Алиной скамейке; с ней Катя и щенок. Посидел с ними. Вечерний час; многообразие золота листвы и трав. Аля и Катя — на кухню: 2-й обед Кати, после которого Аля опять за зубрежкой знаков управления машиной: говорит — «невозможно вызубрить». Вечером общее смотрение двух серий «Холмса». Приезд Муси и Боба. Мы с Алей укладываемся ко сну.

28 июня.

Суббота. Особенно тяжкая реакция моего сердца на вставание, мытье и все прочие движения.

Одновременно заболел щенок: потуги на рвоту без освобождения. Видимо, болит внутри. Непробиваемое спокойствие семейства «Волчков» и Гуревичей… непонятно.

Недомогает Аля: ночью боль головы и все неприятности повышения давления, но активно пытается помочь не столько себе, сколько щенку; последний глядит человеческими глазами и попискивает от неведомой врачам боли. Кати не видно со вчерашнего дня. Пошел сделать кружок вокруг участков. Присел на скамейку на горке у Кисани. Вдруг толчок, смотрю: рядом столбиком Катерина. Довольно долго вместе, потом очень охотно к Але на веранду! Конечно, в итоге — угощение. Алена в 4 подает обед: как всегда, вкусно и как ни в чем не бывало: старательно и заботливо… После обеда полежал и записал день до сих пор, Алена со «знаками» на веранде.

29 июня.

Воскресенье. 10 часов утра. Проснулись. Аля — хорошо, бодро. 11 часов. У «Волчков» — Пигулевские. Мы с Алей в 11.30 в Нарву на рынок. Солнце, тучки. Цветет иван-чай… уже. Донник белеет, рябинник зацвел. В 1 час дня дома; Коп и Боб колют дрова. В кухне — латка простокваши. Горка — чистая голубизна неба. Тянутся с севера редкие белоснежные облачка. Легкий ветерок.

Аля сегодня здорова. А вчера даже Фира зашла ее спросить «как здоровье?». То, что Аля объясняет «переменой погоды», на самом деле приступы гипертонии с сильнейшими головными болями, заработанными возней со мной. На грани гибели она из-за меня… Вот и сейчас: боясь за меня, принесла мне теплую куртку. Сидим сегодня у двух рябинок. Любуясь на них, вспоминаю Сабонеева, его советы, как делать из рябины удочку, как в Карелии ловят на эти удочки сигов. (В «отвес на гребешках ряби мелких волн» — говорил об этом и покойный Федя Горохов.) А Аля наблюдала столь малую птичку, что наделена она была «не телосложением, а теловычитанием»! Думаю, то был королек. В 4.15 — обедали. Сделали попытку поспать на веранде — где там?! Собрались все старые и «новорожденные» Волчонки, такса орущая, гоняя футбольный мяч, поднялся топот, ор, гвалт… долго терпел, беря пример с Али, потом ушел к себе, стал записывать день. Но не тут-то было: Аля привела прабабушку Молчадскую с правнуком Семкой, могучим бутузом трех с половиной лет, который тут же прилип к Кате, проявившей ангельское терпение. Сейчас 8 часов вечера, только что «гости» ушли, и, слава Богу, все стихло. Но нет — не всё: Копель надел бежевый костюм, Фира — платье цвета молний и поехали к Пигулевским, где Женька пропорол чем-то кожу на голове и Зоя Ивановна падала поэтому в обморок. <…>

30 июня.

Понедельник. Весь почти день оба на веранде: Аля с журналами «авто», я немного с Сименоном и все больше в дреме.

Облачность то открывает чистое небо, то затягивает синеву сплошным пологом. Порой начинает шуметь в листве ветерок. Звонила часов в 6 Лулу с новостями о назначении числа приемных экзаменов, куда надо Але поехать. Будет это 6–7 июля. Все наше спокойствие — вдребезги. Гнет и взрывчатая атмосфера этой новости понятна. Аля в соприкосновении с подобными делами совсем теряет почву под ногами и самообладание тоже. <…> Позавчера всему этому способствовала лапка Кати, на которую я наступил и которая, видимо, побаливает. Конечно, поэтому возникли болезненные споры.

1 июля.

Вторник. За окном золото солнечного утра. Но мы проснулись не в блестящем виде (из-за «Катиных» и консерваторских «войн»…). Вдобавок мне понадобилось солидно помыться. В итоге сердце задало этакий спектакль, что долго приходил в себя на диване. Лежал долго, с трудом отдышался.

День безоблачный, жаркий, но ветерок дышит холодком. Осторожно, бережно сделал кружок через гаражи на горку. Как в прошлый раз, как по волшебству, рядом со мной на скамейке оказалась сидящая столбиком Катюша, выпрыгнувшая из кустиков бабки из-за забора, как только я сел.

Обедать сели в четвертом часу. После обеда — Аля с журналами, я записал день. Около 6-ти поехали к матушке. Оказались вовремя: матушка, в сером зипунчике, на огороде, одна-одинешенька: «хоть бы приехал кто». Рассказала ужас: у отца Владимира 24 июня был приступ. Местные эскулапы признали инфаркт; были непонятные судороги, потеря сознания и страшная головная боль. Никто его не уложил в постель и своим ходом увели домой.

В 8 мы уехали домой. В 9 был звонок тети Вали насчет приезда сюда Любы Кормут. Оба мы с Алей долго, чуть не до 11 часов вечера обсасывали эту тему, влекущую за собой многие другие…

2 июля.

Среда. Ночь и пробуждение благополучны. Серый день. Холодно. Приходили после завтрака «налоговые»