распределении квот. Губернаторы и конгрессмены выступали за упорядочение квот, и в некоторых округах призыв проводился повторно.

После окончания призыва и начала медицинского освидетельствования возникали многочисленные лазейки для разного рода злоупотреблений. Врачи получали взятки, призывники представляли фальшивые свидетельства о находящихся на их иждивении родственниках, одни потенциальные солдаты симулировали психические или физические заболевания, другие прибегали к членовредительству, третьи, будучи натурализованными гражданами, представлялись иностранцами.

На Юге привилегия выставить вместо себя замену породила горькую поговорку о том что «богатые ведут войну, а бедные воюют». На Севере выплата заместительного взноса была еще более непопулярна, чем замена. «Триста долларов или жизнь!» — гласили заголовки демократических газет. Из уст в уста кочевали слова пародии на популярную песню волонтеров: «Мы идем на подмогу, отец Авраам, вот тебе еще 300 долларов»[1084]. Величина этого взноса приблизительно равнялась годовому жалованью неквалифицированного рабочего. «Благословенны богатые! — возопил один редактор из Айовы. — Вы когда-нибудь видели другой закон, принятый в интересах аристократов, который так беззастенчиво указывал бы бедняку его место?» На первый взгляд, возможность выставить замену или откупиться деньгами, по оценке одного современного историка, действительно превратила закон о всеобщей воинской повинности в «один из худших примеров типично классового законодательства, когда-либо принятого Конгрессом Соединенных Штатов»[1085].

Однако при более детальном рассмотрении такой вывод можно подвергнуть сомнению. Право замены было традиционным и существовало во многих европейских государствах (даже во время Великой Французской революции), в американских штатах эпохи Войны за независимость и в Конфедерации. По замыслу авторов закона о призыве, заместительный взнос имел целью ограничить размер вознаграждения заместителя: на Юге цена такого заместителя уже перевалила за 1000 долларов, на Севере же стоимость замены не могла превышать 300 долларов. Республиканцы как раз видели в этом не дискриминационную меру, а возможность для трудящихся найти себе замену.

Естественно, призыв без права откупа или замены был бы более справедливым, но право выставить заместителя настолько глубоко укоренилось в сознании, что рассматривалось как само собой разумеющееся. Именно Гражданская война перевернула представления, и спустя год после введения такого закона (в декабре 1863 года) Конфедерация отменила право замены. Но северяне оставили его в силе в течение всех четырех этапов призыва (также общим сроком двенадцать месяцев). Взнос существовал на первых двух этапах (летом 1863 и весной 1864 года). На этих этапах механизм функционировал так, как и планировали республиканцы. Данные о результатах призыва в Нью-Йорке и Огайо практически не выявляют зависимости между благосостоянием призывников и выплатой взноса. Округа штата Нью-Йорк, где жило население с невысоким подушным доходом, демонстрировали примерно такую же долю выплаты взносов и выставления замен, как округа с более богатым населением. В четырех округах Огайо (двух сельских и двух городских) количество неквалифицированных рабочих, уплативших взнос, составляло 18 % по сравнению с 22 % квалифицированных рабочих, 21 % торговцев, банкиров, промышленников, врачей, юристов и служащих, а также 47 % фермеров и сельскохозяйственных работников. Так как квалифицированные и неквалифицированные рабочие составляли наибольший процент уклонистов, кажется, что по крайней мере в Огайо рабочие и фермеры были более склонны избегать призыва, чем «белые воротнички». В данном отношении призыв не был поголовным набором бедняков[1086].

Однако волна возмущения против «кровавых денег» вынудила Конгресс отменить уплату взноса в июле 1864 года, несмотря на предостережения некоторых республиканцев, что после этого вознаграждение заместителя перестанет быть по карману беднякам. Такое предостережение отчасти оправдалось. Количество рабочих и фермеров, выставивших на двух последних этапах призыва замену, после отмены уплаты взноса сократилось вдвое, как, впрочем, и количество «белых воротничков» и представителей свободных профессий. В совокупности на всех четырех этапах призыва бедняки почти не страдали от ущемления прав. В районах Нью-Йорка с наивысшей концентрацией эмигрантов из Ирландии 98 % мужчин, не имевших других причин уклониться от службы, откупились или нашли замену. В таблице представлено подробное деление по категориям тех, чьи имена попали в списки вербовщиков в четырех вышеупомянутых округах Огайо[1087].

Профессия Не явившиеся в часть Негодные по разным причинам Уплатившие взнос или нашедшие замену Отправившиеся на фронт Неквалифицированные рабочие 24,9% 45,1% 24,2% 5,8 % Квалифицированные рабочие 25,7% 43,8% 21,9% 8,6% Фермеры и сельскохозяйственные рабочие 16,1% 34,1% 30,9% 18,9% Торговцы, промышленники, банкиры, маклеры 22,6% 46,3% 29,1% 2,0% Служащие 26,2% 47,7% 24,3% 1,8% Лица свободных профессий 16,3% 48,5% 28,9% 6,3%

Как рабочим удавалось найти деньги на уплату заместительного взноса или наем замены? Лишь немногие из них платили из собственных средств. Многие города и округа пускали средства, образовавшиеся от собранных налогов на имущество, на оплату 300 долларов теми, кто не мог себе этого позволить. Комитеты Таммани-холла собирали деньги, чтобы нанимать лиц, заменявших призывников, и их примеру подражали. Некоторые фабрики, частные предприятия и железные дороги покупали «белые билеты» для призванных рабочих за счет средств, пожертвованных работодателями, и 10 %-ного сбора с заработной платы. Как грибы после дождя возникали страховые общества, предлагавшие страховой полис на 300 долларов за вознаграждение в несколько долларов в месяц. Таким образом, более трех четвертей всех призывников, направленных в офис военной полиции и не получивших освобождения от армии на иных основаниях, оказались способны откупиться от службы.

Может возникнуть вопрос: что же это за всеобщая воинская повинность, если в армии оказались лишь 7 % из тех, чьи имена были в списках вербовщиков? Это и было не повинностью, а неуклюжей попыткой применить метод кнута и пряника для стимулирования притока добровольцев. Кнутом была угроза призыва, а пряником — выплата волонтерских премий. В конечном счете этот метод сработал, так как из призывников на службу пошли только 46 тысячи человек, еще 74 тысячи наняли замену, в то время как добровольцами за два года после принятия закона о призыве записались (в первый раз или повторно) около 800 тысяч. Социальная и экономическая составляющие этого процесса обошлись дорого; американцы были склонны платить, ибо принудительная служба в армии шла вразрез с ценностями и традициями страны. Слова Алексиса де Токвиля, сказанные двадцатью годами ранее, и в