— Михаил Михайлович, — представился он, протягиваяруку.

— Здравствуйте, — поздоровался Дронго.

— Это мой заместитель по хозяйственным вопросам —Михаил Михайлович Сыркин, — представил незнакомца Архипов, — он у насотвечает и за режим на предприятии и вообще за нормальное функционированиеинститута.

— Я думал слово «режим» уже вышло изупотребления, — пошутил Дронго.

— Как видите, нет. Вы же знаете, что наш институтразрабатывает проблемы, связанные и с ядерной энергетикой. А это всегдапредполагает наличие некоторых закрытых тем. Садитесь, пожалуйста, — предложилакадемик, показывая на глубокие массивные кожаные кресла, хранившие отпечатокбылого благополучия.

— Спасибо, — Дронго сел в кресло. В этот моментзазвонил телефон, и Архипов поднял трубку в своем кабинете. Очевидно, это былпараллельный телефон. Архипов, извинившись, продолжил говорить, а Дронго темвременем с интересом осматривал ряды книжных полок.

— Хорошая библиотека, — констатировал он.

— Да, — согласился Михаил Михайлович. Книги явноинтересовали его гораздо меньше гостя.

— Вы давно работаете с Архиповым? — спросилДронго.

— Уже достаточно давно. Семь лет. Я очень много слышало вас от Архипова, он рассказывал, как вы помогли им в Чогунаше. Да и на старомместе работы о вас тоже много говорили.

Рукопожатие у него было довольно сильным.

Дронго усмехнулся.

— Где вы работали раньше? Во внутренних войсках?

— Да, — удивился Михаил Михайлович, — откудавы знаете?

— У вас почти военная выправка, но я не думаю, что менямогли знать и в армии. Скорее это внутренние войска МВД? Верно?

— Правильно, — заулыбался довольный МихаилМихайлович, — я вышел в отставку как раз в девяностом. Был полковникомМВД. Успел побывать в нескольких горячих точках, когда меня комиссовали. Месяцачетыре я был без работы, потом устроился в институт. И с тех пор работаю с СергеемАлексеевичем.

— Что же у вас произошло?

— Ужас. Если бы мне кто-нибудь рассказал, я бы в жизнине поверил. Но это случилось… Хотя, пусть лучше вам все расскажет сам СергейАлексеевич. А я добавлю, если понадобится.

В этот момент Архипов закончил разговор и, положив трубку,крикнул в другую комнату:

— Я занят. Меня не беспокоить, — после чего прошелк дивану, устроившись напротив гостя.

— У нас крупные неприятности, Дронго, — началакадемик. — Вы знаете, как я не люблю беспокоить людей по пустякам, нослучившееся в стенах нашего института настолько чудовищно и невероятно, чтомилиция и ФСБ, которые ведут расследование, вот уже несколько месяцев не могутничего понять. А мне не хотелось бы, чтобы подобное преступление осталосьбезнаказанным.

— Вы можете рассказать все по порядку, —нахмурился Дронго.

— Конечно, все по порядку, — кивнулАрхипов. — Все началось несколько месяцев назад. Как вы знаете, у насрежимный институт, и к нам посторонних просто не пускают. Во всяком случае, такнам казалось еще полгода назад. Но теперь мы просто не знаем, что думать. Вобщем, несколько месяцев назад у нас начали появляться разного роданепристойные журналы, открытки. Мы вначале не обращали на это внимания. У насмного молодежи, казалось, что кто-то из ребят развлекается. Журналы началинаходить в туалетах, в разных отделах. Стали появляться жалобы от женщин,сотрудники возмущались этими картинками, которые становились все скабрезнее,откровенная порнография буквально захлестывала нас. Это был удар для всегоколлектива. Тогда мы считали, что это «работает» кто-то посторонний. Хотявскоре стало ясно, что действует кто-то из своих. Словом, мы поняли, что винституте появился циничный хулиган.

Мы несколько раз собирали совещания, стыдили сотрудников,объясняли пагубность подобной заразы в коллективе. Все возмущались, проходилонесколько дней, и все повторялось. Михаил Михайлович со своей службойустанавливал круглосуточные дежурства, увеличивал количество дежурных, дажеустановил в некоторых местах телекамеры, в общем, все, как обычно, но ничего непомогало. Мы даже послали журналы в лабораторию МВД, чтобы проверить поотпечаткам пальцев, кто мог это делать, но ничего конкретного установить несмогли. На них находились только отпечатки пальцев людей, нашедших журналы. Итак продолжалось несколько месяцев. Пока…

— Пока не произошло убийство, — кивнул Дронго.

— Да, — не удивился Архипов, словно ожидавший, чтоего собеседник в конце концов догадается, — у нас произошло страшноепреступление. Обычно по вечерам в некоторых отделах задерживаются сотрудники. Водном из отделов осталась молодая сотрудница, недавно перешедшая к нам наработу из другого института, — Архипов тяжело вздохнул, дотронулся доподбородка, потер его указательным пальцем и, как бы решившись, закончил: — Еенашли убитой. Вот и все.

Он снова снял очки и взглянул на Дронго каким-то рассеянным,детским, беззащитным взглядом. Дронго молчал. Молчал секунд двадцать. Архиповнадел очки и, понимая, что его собеседник ждет пояснений, продолжал рассказ:

— Это случилось три месяца назад. Мы были уверены, чтосотрудники милиции или ФСБ сумеют довольно быстро раскрыть преступление. Темболее что в институт не мог проникнуть никто посторонний. Но прошло уже тримесяца, а мы пока не имеем никаких конкретных результатов, Если не считать тогофакта, что сотрудники милиции почти сразу арестовали одного из наших ночныхсторожей, имевшего судимость и скрывшего этот факт при поступлении на работу.Он сбежал в ту ночь с места преступления, и его искали целый месяц… Теперь ужедва месяца держат в КПЗ и, как я подозреваю, требуют сознаться в убийстве. Нопарень все отрицает. Две недели назад ко мне приходила его жена, она ждетребенка, женщина умоляла меня ходатайствовать об освобождении мужа. Яуспокаивал ее как мог, звонил и прокурору, и в ФСБ. Но они сказали, что покапроверяют все факты и ничего конкретного сказать мне не могут. Я объяснялпрокурору, что наш охранник просто испугался, скрываясь от ФСБ, рассказал осемье арестованного, но они, похоже, не очень прислушались к моим словам.

— Вы решили, что маньяк не может иметь семью? —понял Дронго.

— Конечно. У молодого человека жена, они ждут ребенка,зачем ему убивать другую женщину. И тем более разносить такие картинки?

— У известного на весь мир Чикатило была семья, —напомнил Дронго, — которую он очень любил. Что не помешало ему совершитьстолько зверских преступлений. Другой маньяк помогал старой женщине, своейсоседке, покупая для нее продукты.

— Не знаю, — смутился академик, — мнеказалось, что это невероятно. Иметь жену, ждать ребенка и вот таким страшнымспособом убивать другого человека. Я не мог даже смотреть снимки убитой, такойэто был ужас. Вот Михаил Михайлович смотрел.