Скажу вам откровенно: вы не выйдете отсюда живым. Вы,конечно, можете меня убить, но это ничего не изменит. Вы ввязались в крупнуюигру, и моя смерть не спасет вашей жизни. Документы нужны нам до полуночи. Этоультиматум, Дженкинс.

Так вот, значит, в чем дело. Опустив голову, я сделал вид,будто размышляю над его словами. На самом деле я думал совершенно о другом.

Стало быть, есть две стороны, и очень влиятельные, желающиезаполучить этот последний документ, в котором содержатся доказательства того,как путем взяток и подкупа пришла к власти ведущая политическая партия.

Одну из сторон представляет мошенник, босс с ледяными глазами,стоящий во главе мощного преступного синдиката, другую — крупный политик. Ятоже хочу заполучить этот документ, он нужен мне как никому другому. Еслипамять старого Чэдвика будет запятнана, это убьет его вдову и сломает жизньЭлен, разрушит все, что я уже сделал для ее счастья.

До чего же хитер старый босс с ледяными глазами!

Держа документ при себе, он внушил остальным, что его украля. Он рассчитывал, что, пока мы будем драться за эту бумагу, он, выиграв время,получше спланирует, как избавиться от меня.

Для обычного жулика мой толстяк говорил слишком гладко.Скорее всего, он адвокат и работает на шайку.

Что ж, он угрожал мне смертью, теперь пусть испытает на себепоследствия своих угроз.

— Ладно, — сказал я после долгой паузы, —наверное, я немного поторопился. Вот, возьмите. — Я бросил ему связкуключей. — Моя машина внизу, в гараже отеля.

Дежурный вам покажет. Берите ее и уезжайте отсюда, а водиннадцать вечера я жду вас в переулке за Лип-Синг.

Тогда вы и получите окончательный ответ. Не могу обещатьничего определенного, но отдаю вам свою машину как залог доверия идоказательство того, что я там буду.

Мои слова его полностью удовлетворили. Зеленые глазазаискрились, и он протянул мне свою жирную руку.

— Вот и отлично! Я знал, что на ваше благоразумие можнорассчитывать. Я там буду. Но имейте в виду — никаких фокусов. Мы расставимполицейских на каждом углу.

Улыбаясь, я кивнул и с трудом заставил себя пожать егопотную руку.

Ну что ж, если босс с ледяными глазами хочет натравить наменя мощные политические силы, то я тоже кое-что ему покажу. Записка от МодЭндерс, совершенно очевидно, была западней. Они как-то пронюхали, что я доверяюей, и заставили ее написать эту записку. Она позвонила мне, чтобы предупредитьо ловушке, — а как еще можно понимать ее слова: «Эд, не…»? — нозакончить ей не удалось, видимо, кто-то из шайки застал ее врасплох.

Ладно, пусть этот болван садится в мою машину, едет впереулок и встречается с кем надо. Посмотрим, сможет ли он тогда снова угрожатьмне.

— Я провожу вас до лифта. — В знак полноговзаимопонимания я пошел вместе с ним по коридору.

У меня было предчувствие, что дело близится к развязке.Темные силы, влиятельные и могущественные, желали моей смерти. Было нечтозловещее в том, что, несмотря на мой камуфляж, глава этого преступногосиндиката, человек, имени которого я не знал и у которого вместо глаз были двеледышки, находил меня в любое время и в любом месте. Он присылал ко мневизитеров, доставлял заказные письма… Короче говоря, загнал меня в угол.

Хуже всего было то, что я не мог скрыться из города, так каку босса с ледяными глазами оставался документ, который был мне нужен, —последняя из бумаг, связывающих имя отца Элен Чэдвик с подкупом ивзяточничеством должностных лиц. Этого достойного во всех отношениях человекавовлекли в грязную историю, потом долго шантажировали и преследовали даже послесмерти. Его вдова по-прежнему поддерживала престиж семьи, дочь вращалась вкругу избранных, а над их головой висел топор. Случись этому письму выплыть наружу— и имя Чэдвиков будет опозорено, а мать Элен не вынесет удара и умрет.

С Элен Чэдвик меня связывали дружеские отношения. Болеетого, она как-то по-особенному действовала на меня. Неуловимый Мошенник ЭдДженкинс не может позволить себе никаких любовных историй. Признаться в своихчувствах, получить ответное признание означало бы разрушить счастье девушки,которую я люб… Нет, признаться в этом я не мог даже самому себе.

Просто я достану это проклятое письмо, уничтожу его, а потомисчезну из ее жизни — вернусь в мрачные тенета преступного мира. Только сначалая должен сделать одну вещь — показать боссу с ледяными глазами, кто здесьнастоящий хозяин.

Для этого надо прежде всего избавиться от Уолтера Уоллеса,служившего у политиканов мальчиком на побегушках, — ведь он добрался доменя и даже осмелился угрожать мне смертью.

Такие мысли одолевали меня, пока мы с этим слегкаухмылявшимся боровом шагали к лифту. Одна моя рука сжимала его плечо, другая,полусогнутая, была готова при первом его подозрительном движении свернуть емушею.

Наконец мы подошли к лифту, я нажал кнопку, лампочказагорелась. Вскоре дверь лифта открылась, толстяк вошел внутрь, кабина поехалавниз, а я, не теряя времени, приступил к делу.

Мое укрытие обнаружили, так что теперь любое промедлениесмерти подобно.

Со всех ног я помчался к черному ходу, бесшумно спустился поступенькам, проскользнул через фойе в подвал, прошел через прачечную, гдедевушки с усталыми глазами бросили на меня лишь мимолетный взгляд, затем кгрузовому люку, там уже стоял фургон, заваленный тюками с бельем. В одну минутуоценив ситуацию, я нырнул в тюки и зарылся в них.

Водитель проверял накладные и должен был, вернуться с минутына минуту. Вскоре действительно хлопнула дверца кабины, машина тронулась.

Я понимал, что нельзя долго оставаться в грузовике — он могв любое время остановиться для разгрузки. Прачечная «Колисада» обслуживала сполдюжины отелей, расположенных в центре города, а возможно, и других клиентов,так что я не мог рисковать.

Мне с трудом удалось отодвинуть плотную задвижку, дверьраспахнулась, и я вывалился на мостовую. Поднявшись, я весело улыбнулсяпроезжавшим мимо людям, с интересом смотревшим на меня из своих автомобилей.

Я хотел, чтобы все это выглядело как веселая шутка.

Прыгнув на тротуар, я подхватил свои вещи и решил, что порапереходить в контрнаступление.

Сейчас или никогда. Или я, или босс с ледяными глазами. Всяэта история мне уже порядком поднадоела. Я хотел только одного — чтобы меняоставили наконец в покое, дали мне возможность жить своей жизнью, а еще — чтобыоставили в покое Элен Чэдвик.

Место, куда я направлялся, находилось в трех кварталахотсюда, но я добирался туда целых полчаса — нужно было убедиться, что за мнойнет слежки.

Целью моего визита была крохотная конторка, расположенная назадворках одного из старых обветшалых зданий, которые в последнее время такбыстро уходили в небытие, освобождая место для небоскребов. Лет двадцать назадэто здание было предметом гордости горожан, сегодня — все равно что бельмо наглазу. Широкие лестничные пролеты, мрачные коридоры, крохотный, вечно скрипящийлифт, непомерно огромные помещения офисов, бессистемно разбросанные по всемузданию, плохо освещенные и сплошь покрытые пылью и копотью. Их снимали те, комуне под силу платить за офисы в небоскребах.