Миссис Кемпер вскочила, глаза ее расширились.

Элен, ошеломленная, наблюдала за ней. Я почувствовал, какглаза мои сузились в злобном прищуре, губы плотно сжались, и мне пришлосьприложить немалые усилия, чтобы придать лицу бесстрастное выражение, так что,когда Лоринг Кемпер повернулся к нам, лицо мое выражало лишьмолчаливо-удивленное участие. Я не мог позволить себе показать им, что делаетсяу меня на душе.

Совершенно непреднамеренно я отправил хорошего человека насмерть.

Выступая сам в роли приманки, я совершенно забыл обопасности, так как давно привык к ней. Я просто перестал принимать ее в расчет.Ежедневно, ежегодно я смотрел в лицо опасности. Изобретательность инаходчивость, приобретенные с годами, лишь укрепляли во мне способностьпредчувствовать опасность, придавая уверенности в своих силах.

— Случилось несчастье, — сказал Кемпер. —Риггс… На вокзале какой-то грузовик потерял управление, вылетел на тротуар ибуквально впечатал Риггса в стену здания. Шофер тоже пострадал. Но что ещеболее трагично, так это то, что отец Риггса — к тому времени он уже сошел споезда — имел несчастье видеть все своими глазами. Он так и не успелперемолвиться с сыном хотя бы словечком — тот скончался мгновенно.

Миссис Кемпер побледнела как мел, она нервно облизывала губы,в ее глазах стоял непередаваемый ужас.

— Господи, какое горе! Отца нужно привезти сюда.

Кемпер кивнул.

— Я уже распорядился на этот счет, — ответил он иснова повернулся к телефону, чтобы привести в движение целый механизм: вызватьлучших врачей и сиделок для помощи пострадавшему шоферу.

Я не сводил глаз с дымка своей сигары. Теперь он напоминалмне дыхание смерти, и мне пришлось опустить глаза на горящий кончик сигары исделать вид, будто сейчас я испытываю всего лишь сильное сочувствие к горю этихлюдей. На самом деле мне хотелось вскочить и бежать, тут же начать действовать.

Моя добыча уже угодила в ловушку и теперь клевала наживку.

Отец Риггса был безутешен. Чтобы увидеть своего сына, онпересек полконтинента, и в тот момент, когда долгожданная встреча должна быласостояться, безжалостная смерть вырвала сына буквально из его объятий.

Сейчас он представлял жалкое зрелище — сгорбленный плачущийстарик, раздавленный горем. Он был так поглощен своим несчастьем, что,казалось, даже не осознавал, что Кемперы единственные, кто старается помочьему. Хотя было видно: что-то он все-таки пытается понять, не исключено, что онпринимал Кемперов за своих детей, ниспосланных ему взамен погибшего сына.

Мистер Кемпер проявил редкий такт и сочувствие, личнораспорядившись насчет организации похорон. Он также провел скорое расследованиеобстоятельств гибели Риггса, и я почувствовал, что в той спокойной манере, скакой он проводил его, таится нечто вроде хладнокровного желания отомстить.

Предварительное расследование оказалось на удивлениепростым. В силу чисто механической неполадки, которую невозможно предвидетьзаранее, грузовик понесло в обратную сторону, водитель не виноват. Такоесообщение получил по телефону мистер Кемпер от своих поверенных, которым былопоручено расследование.

Так что если учесть организацию похорон, расследование,необходимость утешать Риггса-старшего, то, надо сказать, вечер получилсядовольно лихорадочный. Закончили мы только к половине двенадцатого, и, передтем как идти спать, Лоринг Кемпер пригласил меня пройтись по парку.

Я обратил внимание, что дом охраняется двумя сторожами. Ониотлично знали свои обязанности, и любой посторонний, случись им его заметить,был бы застрелен на месте.

Чтобы успокоить его, я кивнул и высказал ему свое одобрениеотносительно тех мер по охране дома, которые он предпринял со всейпредусмотрительностью.

Я лег в постель и погасил свет, но тут же тихоньковыскользнул из нее и аккуратно разложил вместо себя подушки, придав имочертания тела спящего человека.

Саквояж с двойным замком был прикован к постели тоненькойстальной цепочкой, которая поблескивала в темноте, отражая лучи проникавшего сулицы света.

Я спрятался в гардеробной, откуда через дверную щель могнаблюдать за происходящим в спальне.

Прошел час. К этому времени дом полностью погрузился втишину. В этом добротно построенном доме с прочными дубовыми полами не нашлосьбы ни одной скрипящей половицы, и в той гробовой тишине, которая сейчас царилав нем, было что-то осязаемое, материальное. Я отчетливо ощущал ее.

Притаившись в своем укрытии, весь — само напряжение, я ждал,вглядываясь в темноту и прислушиваясь.

И вдруг я обнаружил, что больше уже не вижу, как блеститцепочка. Может, на улице погас свет? Я взглянул на окно — нет, фонари горели.Однако цепочка перестала блестеть. А вокруг по-прежнему ни звука.

Вдруг в тишине что-то тихонько звякнуло, и снова наступилобезмолвие. Но теперь я знал, что произошло — это щелкнули о стальную нитьцепочки кусачки.

Снова воцарилась абсолютная тишина. Добыча угодила вловушку, и мне оставалось только захлопнуть ее, но… я не видел ничего, не могразличить ни единого звука.

Вдруг в сторону окна метнулась тень, загородив пробивавшийсяоттуда свет. Затаив дыхание, напрягая каждый мускул, я ждал. Эта тень,заслонившая оконный проем, двигалась так же неуловимо, как движется диск луны,выплывающей из-за подернутых золотой каемкой холмов. И тогда я понял, почему неслышу ни единого звука. Незваный гость, проникший в дом, очевидно, был из тех,чьи особым образом натренированные мышцы сделались до такой степени гладкими ипластичными, что позволяли ему двигаться как бы в замедленном темпе. Это былаособая техника. Ни шороха, ни шелеста одежды, зацепившейся за стул, ниприглушенного звука шагов… Этому человеку удалось достичь абсолютнойбесшумности и замедленного эффекта благодаря тому, что за один раз онпродвигался буквально на миллиметр.

Я сам умел двигаться бесшумно в полной темноте и считал себянепревзойденным в этом искусстве, но сейчас я с трудом представлял, как можно,не выдавая себя, проследить за таким человеком. Однако, призвав на помощь всесвое мастерство, я выбрался из гардеробной и последовал за ним, стараясьповторять каждое его движение.

Так мы вышли из комнаты, проследовали по коридору, полестнице — две едва различимые тени, вовлеченные в смертельную дуэль, — иоба двигались в кромешной тьме со скоростью улитки.

У меня не было полной уверенности, что тот, кого япреследую, уже не свернул в сторону. Не был я уверен и в том, что не наткнусьна него в темноте или что мне удается двигаться с той же скоростью, что и он.Возле окна он ускорил шаг, и это помогло мне, — я понял, как он собираетсявыбраться отсюда. Оставалось положиться на удачу и на собственные способности.Я боялся потерять его. Позволить этому человеку улизнуть из дома и скрыться втемноте означало для меня лишить Элен Чэдвик счастья, а себя самого жизни.