На следующее утро на пляже началось все сначала. Днем сгнусными предложениями стал подступаться торговец яблоками на рынке. Вечеромона, конечно, никуда не пошла, пролежала на скрипучей пружинной кровати, жалеясебя до слез.

А назавтра к хозяйке приехал ее сын, здоровенный, с утраподдатый парень, который походя шлепнул Машу по попе и подмигнул:

— Привет, жиличка. Что вечером делаешь?

— Простите, — вежливо обратилась Маша к хозяйке, — ваш сынсо всеми так здоровается?

— Гос-споди! — презрительно сощурилась хозяйка. — Да кому тынужна? Кожа да кости.

Вечером к хозяйкиному сыну пришли в гости два друга, такиеже здоровенные и поддатые. Сама хозяйка куда-то удалилась, сын с друзьями стализвать Машу присоединиться к их компании, несколько раз поднимались на второйэтаж, барабанили в дверь.

— Эй, жиличка, выпей с нами! Выйди, поговорить надо!

Маша поняла, что теперь не сможет выйти из своей комнатыдаже в туалет. «Ну за что мне все это? — устало думала она, слушая стуки вдверь и пьяные вопли. — Я сдала сессию на все пятерки, я заслужила нормальный,здоровый отдых. Неужели нельзя человека просто оставить в покое, не трогать, незамечать? Конечно, все в жизни относительно. Если подумать, что в Березкахсейчас комары, и посуду надо мыть холодной водой, и негде даже искупаться вжару, старый барский пруд давно зарос тиной, а водохранилище слишком далеко ивода там грязная… В Березки к папе все время приезжают его аспиранты, надокаждый вечер пить чай во дворе и вести долгие умные разговоры, без конца хлопаязлющих комаров. Безусловно, умные разговоры — это очень мило и интересно, ноесли хочется помолчать и побыть одной, то деться в Березках совершенно некуда —в домике две комнаты, кухонька-пристройка, участок крошечный. Не гонять же допоздней ночи на велосипеде! И вообще, какая бы жара ни стояла в Москве, стоитмне приехать на дачу, сразу начинаются дожди. А здесь все-таки море, солнце.Может, зря я так болезненно реагирую на липких придурков, на этих пьяных водворе? Ну что, в самом деле, может мне угрожать? Ничего плохого со мной показдесь не случилось. Так, мелкие гадости».

А на следующее утро дождь пошел здесь, в курортном городе. Икофе убежал. Пока Маша злилась на весь мир, оттирая тряпкой плиту, у нее заспиной возник похмельный и злой хозяйкин сын.

— Не уважаешь ты нас, жиличка, — выдохнул он ей в самое ухо,— смотри, здесь тебе не Москва.

* * *

— Всему же есть предел! — Генерал Фролов встал и заходил покабинету. — Журналисты преспокойно шастают через границу на секретные военныебазы террористов, берут у них восторженные интервью, потом рассказывают на всюстрану о готовящихся террористических актах, а наши доблестные смежники узнаютоб этом последними, с телеэкрана и из газет. Бандиты, числящиеся в официальномрозыске, преспокойно вещают о своих подвигах на всю страну, им дружноаплодируют. А теперь у нас еще будет губернатор области — чеченская марионетка.Этак вся Россия скоро станет мусульманской военной базой! Сколько там реальныхкандидатов?

— Из девяти — четыре, считая теперешнего губернатора. Яподготовил материалы по трем наиболее вероятным фигурам. Но шансы у этих троихпока равны.

Маленький пухлый генерал бегал по кабинету, а высокийширокоплечий полковник Константинов сидел в кресле и смотрел на Фролова снизувверх. Было три часа дня — самое жаркое время. Москва плавилась в лучахтяжелого солнца, воздух дрожал и слоился от жары и бензиновых испарений. Вкабинете Фролова работал кондиционер, но все равно генерал без конца вытиралвспотевшую под тугим воротом летней форменной рубашки пухлую шею. Только чтоКонстантинов доложил ему о последних донесениях своих агентов с побережья.Просматривая сводку и слушая рассказ своего подчиненного, генерал недоумевал,почему такие важные сведения доходят до них с такой задержкой, всего за десятьдней до выборов. Либо эти сведения не столь серьезны, как кажется, либо онислишком серьезны и кто-то заинтересован, чтобы полковник ГРУ Константинов, астало быть, и он, генерал ГРУ Фролов, узнали о них как можно позже.

— А почему ты думаешь, — спросил Фролов, усаживаясь наконецв кресло, за свой огромный, уставленный телефонами и заваленный бумагами стол,— почему ты думаешь, что на выборах победит именно чеченская марионетка, а неармянская, например?

— Чеченцы денег на ветер не бросают, — пожал плечамиполковник.

Сквозь щель в опущенных жалюзи ударил солнечный луч.Ослепительно сверкнула большая медная бляха на одном из телефонных аппаратов.Пожилая уборщица каждый день надраивала до блеска зубным порошком герб бывшегоСоветского Союза на черном, образца семидесятых, аппарате правительственнойсвязи. Солнечный зайчик ударил генералу в глаза, он поморщился, встал ипоправил жалюзи, плотно прикрыв щель.

— Жара, — сказал он, возвращаясь к столу и вновь вытирая шеюогромным носовым платком, — в Москве дышать нечем. Ты своих уже отправилкуда-нибудь?

— Жена и сын с невесткой на Кипре.

— Вместе? — вскинул кустистые брови генерал. — Как утвоей-то Любы отношения с молодой невесткой? Сложились?

— Ну, раз отдыхать поехали вместе, значит, сложились, —равнодушно кивнул полковник.

— А моя благоверная с Ольгиным мужем ну никак не можетсмириться. Все ей плохо. Ольга мне недавно говорит: «Никогда не думала, чтонаша мама станет такой классической злющей тещей». И правда, дочь замужем ужесемь лет, внуков двое, а Николавне моей все неймется.

— Ревнует, наверное, — сочувственно вздохнул Константинов, —так бывает. Пришел чужой парень и увел единственную любимую дочку из семьи. Этопроблема древняя, как мир. Теща-зять, свекровь — невестка.

— Слушай, Глеб Евгеньевич, — вдруг хитро прищурился генерал,— я ведь про то, что Люба на Кипре, и так знаю. Я совсем о другом спросил.

Красивое, немного тяжеловатое лицо полковника ничуть неизменилось. Он прекрасно понял, о ком спрашивает генерал, но говорить с ним наэту тему, да еще здесь, в официальном кабинете, Константинову казалось не точто неловко, но как-то странно.

— Я о том, что у тебя ведь в бывшей всесоюзной здравницесейчас не только служебный интерес, но и личный.

Да, в данный момент у Глеба Евгеньевича имелся весьмасерьезный личный интерес на Черноморском побережье, в ведомственном санатории«Солнечный берег». Законная жена полковника с сыном и невесткой находились наКипре. Он не мог бы слетать туда на два-три дня при всем желании. Но никакогожелания не возникало. Зато слетать в бывшую здравницу не составляло труда —такие командировки являлись его прямой служебной обязанностью. И ГлебЕвгеньевич готов был туда лететь, бежать, нестись сломя голову при малейшейвозможности — как прошлым, и позапрошлым летом, и много лет подряд. Но вовсе неиз служебного рвения.