Генерал повернулся, медленно расплылся в улыбке и покачал головой.

— Одинарная плата, и тогда пойдёшь с остальными.

Аврора открыла рот, но потом насупилась и оглядела других наёмниц. Одна, тощая, как щепка, была мастеркой стрельбы. Из мушкета, арбалета или лука, неважно из чего, и могла за сто шагов попасть в яблоко на голове человека. Вторая — опытная боевая ведьма, но и двуручником помахать не дура.

— Когда выступаем? — спросила рыжая у генерала, давая знать, что согласна.

— Завтра, как отряд соберётся, — протянул генерал-барон пришлых со вздохом и тихо усмехнулся. А когда направился к своей келье, долго бурчал, смешивая слова своего языка и общекоролевского.

Рыжая улыбнулась, потянулась и опустилась на табурет, а когда странные люди ушли, заорала во весь голос:

— Дневальный, иди сюда!

Когда недовольный халумари приблизился, девушка быстро спросила:

— Что такое дартанян в юбке? А кто такая крейсер Аврора? Крейсер — это титул или обзывательство? И когда, наконец, жрать будем?

* * *

Пётр Алексеевич распрощался со съёмочной группой только через час. Те вышли из большого кабинета, и генерал выдохнул и расстегнул китель и верхнюю пуговицу белоснежной рубашки. Полевая форма хороша для Матушки-Земли, но чтоб наладить контакты с местными, приходится отчасти играть по их правилам. И одно из них — всегда выглядеть богато и успешно. В мире, где ещё не придумали паспорта, и царит поголовная неграмотность, самый верный способ идентификации — это внешний вид. Парадная форма вполне к этому подходит. У неё и вид приличный, особенно если нацеплены все мыслимые и немыслимые медали и шевроны с аксельбантами, а на пальцах по местным традициям напялены золотые перстни. За небольшим исключением: чтоб сподручнее было топтаться по местному бездорожью, пришлось найти галифе и хромовые сапоги.

Генерала после прогулки к обители про́клятой королевы сперва погладили против шерсти и сняли с должности, мол, негоже оставлять базу, потом вручили пряник за особые заслуги в налаживании дружбы между мирами и назначили на новую должность советником по контактам. На двери кабинета так и значилось: «Советник».

Пётр Алексеевич выдохнул и открыл нижний ящичек тумбочки, где лежал небольшая фляжечка коньяка к чаю или кофе. Генерал открыл её и уже собрался сделать маленький глоточек, как дверь открылась, и в неё вошёл новый начальник базы.

— Не спишь? — произнёс молодой и перспективный полковник, тоже метящий в генералы. У него, говоря жаргонным языком, в верхах имелся тягач, который двигал по карьерной лестнице. И сейчас, когда наладилось, и жизнь вошла в колею, место стало лакомым. А через полгодика полковнику будет сделан трамплинчик в кресло повыше и посытнее. И это несмотря на то, что ажиотаж к Реверсу немного поутих, и уже нет той помпезности. А всё потому, что открыли ещё пять миров, правда, почти необитаемых, но зато более богатых ресурсами.

Это как с космосом — Гагарина носили на руках, а кто сейчас знает космонавтов по именам? Вот то-то же. Героические будни, мать их.

Хотя снижение ажиотажа всё равно было сильнее ожидаемого.

Пётр Алексеевич улыбнулся и оглянулся. Ни кровати, ни раскладушки в помещении не было. Канцелярский стол, кожаное кресло с высоким подголовником, пять стульев, два шкафа и стол с макетом местности, где виднелись распечатанные на трёхмерном принтере за́мки со рвами, шпили волшебных башен, храмы и прочие местные достопримечательности.

— Как видишь, — усмехнулся генерал на вопрос полковника.

А тот быстро стёр с лица свою натужную улыбку и выглянул в коридор. Заметив дневального, быстро проговорил:

— Иди, постой в сторонке, и чтоб никто не зашёл.

Услышав «есть!», нырнул в кабинет и захлопнул несгораемую, антивандальную дверь с хорошей звукоизоляцией.

— Алексеич, я без предисловий, — заговорил полковник. Он хоть и был званием ниже, да и сам по себе моложе, но сейчас именно он начальник. И генерал пропустил фамильярность мимо ушей, — У нас здесь учения планируются, — почти шёпотом заговорил полковник. Тематика: мотострелковый батальон на марше.

— На Реверсе? — изумлённо изогнул брови генерал.

— Да. Из Москвы шепнули.

Пётр Алексеевич покачал головой и цокнул языком.

— И на хрена́?

Полковник приблизился вплотную и продолжил совсем тихо, на самое ухо:

— Они хотят попробовать использовать Реверс для переброски войск, как через гиперпространство. Представь, батальон ушёл сюда, двинулся в обход барьерных рубежей типа рек и горных хребтов, вне зоны поражения вражеской артиллерии и авиации, а потом вынырнул на Земле, как чёртик из табакерки.

Генерал неспешно провёл рукой по волосам. Он был сильно озадачен. Вроде и логично, но есть некоторые нестыковки.

— Для этого нужны передвижные порталы, — прошептал он, озвучив сомнения.

Полковник выразительно посмотрел на своего собеседника, и генерал перестал улыбаться. Порталы были. Или как минимум разрабатывались.

— Я тут при чём? — тихо поинтересовался Пётр Алексеевич.

— Про́клятые места. Маршрут пройдёт по нескольким из них, и надо заранее всё разведать, ещё до официального начала. Узнать, как те скажутся на колонне. Если совсем плохо, поискать обходной маршрут. Да и вообще, меня смущает вся эта магия и нечисть. Послушай, я дам любые средства. И людей столько, сколько нужно.

— Что, погоны горят? Перестраховываешься? — прошептал Пётр Алексеевич.

Полковник не ответил, но поджал губы. И так ясно, что ему пообещали кучу пряников за такие манёвры. Зато можно дать голову на отсечение, что вскоре финансирование прогрессоров польётся рекой. Нужно приучить этот мир, что колонна бронетехники — это не зло, не происки нечисти, не проклятье божеств. В случае недопонимания конфликт с мутантами ордена, терциями королевы, магами гильдий будет очень большим камнем на дороге, а в свете того, что местные волшебницы научились ставить на оружие блокировку воспламенения пороха — и вовсе непреодолимым. И это ещё хорошо, что они ещё не додумались ставить чары пироблокады на двигатели внутреннего сгорания. Одно радует, что такие мастера — штучный товар, какой есть только у королевы, верховной матери Ордена да в двух гильдиях магов — Магистрата и Круга Избранных. Хотя и элитные шаманы псоглавых тоже умеют.

Пётр Алексеевич некоторое время разглядывал хмурое лицо начальника, а затем пробурчал:

— Ты хоть представляешь, что этот марш — такой огромнейший геморрой, что лучше и не начинать? Шепни обратно наверх, чтоб передумали. У них же у самих звезды полетят по линолеуму, когда облажаются.

— Твою мать, Лексеич, ты не понимаешь, — пытаясь не повысить голос и подавшись ближе, продолжил полковник. — Там уже