Стоящий рядом Гранд охнул, а Нокс тихонько захихикал. Маркас же побагровел лицом и угрожающей скалой двинулся на Оливера с кулаками, но приятели его придержали, а один из них, Дуги, что-то шепнул на ухо. Дуги был лишь на год старше Оливера, но всю жизнь держался ребят постарше и всегда казался Оливеру каким-то мерзким. Вроде нормальным, но мерзким, словами такое и не объяснишь.

— На язык ты бойкий, полукровка, — Маркас смачно плюнул Оливеру под ноги, — А с мечом как? Или в ботинки ссышь?

— Ему еще четырнадцати лет нет, нельзя ему с мечом, — тихонько вступился Грант.

— А хавальник свой поганый открывать можно?

Маркас был мало того что на четыре года старше, он и среди своих сверстников выделялся ростом и крепостью кулака, а последние два года работы в шахте сделали его здоровенным, как соседский бык. Только дурак выйдет с таким один на один. Оливер дураком себя не считал и примирительно поднял руки.

— Слабак, — процедил сквозь зубы Маркас.

— Чего еще ожидать от сына шлюхи и труса? — добавил Дуги с едкой улыбочкой.

Оливер резко перевел взгляд на Дуги, скрипнул зубами.

— Что ты сказал?

— Горцы только шлюх забирают, так моя ма говорит, — ухмылка Дуги стала еще шире. — Потому твою мамашу и утащили, а мою нет.

— Ноги перед эрином раздвинула, — добавил Маркас. — Шлюха и есть.

Ногти впивались в ладони Оливера — так крепко он сжимал кулаки. Мгновение он смотрел прямо в жестокие глаза Маркаса, после чего тихо и спокойно произнес:

— Давай свой меч.

Маркас с улыбкой кивнул — повторять ему не требовалось.

Все вместе они пошли к дому Мёрдока, отца Дуги. Говорят, когда-то давно Мёрдок был славным малым: все девки по нему сохли, а мужики с чувством жали руку, пока Мёрдок не сходил на войну четыре года назад. Вернулся он с богатой добычей и без одного уха, никогда не рассказывая о том, что видел или делал, и просто стал много пить и изредка разговаривать сам с собой. В хорошие дни он помогал жене да учил всех желающих держать щит и орудовать мечом. В плохие — просто сидел на крыльце с бутылкой, глядя в никуда заплывшими глазами и игнорируя ползающих по нему мух.

Тот день у Мёрдока был плохой.

— Нам нужны тренировочные мечи и щиты, па.

Мёрдок ответил не сразу, несколько долгих мгновений пытаясь сфокусировать взгляд на сыне.

— Кому это нам?

— Маркасу и Оли.

Мёрдок не отвечал, и Оливеру показалось, что одноухий пьяница вообще забыл про их существование. Но тот внезапно вскинул голову и покачал головой:

— Нет.

Оливер вышел вперед.

— Я сам хочу, это мое решение. Дайте мне меч.

Пьяница ничего не ответил, но махнул рукой в сторону дома. Дуги скрылся внутри и вскоре вернулся с двумя деревянными мечами и парой круглых щитов. К тому времени новость уже облетела всю деревню, и вокруг собралось порядочно зрителей. Было даже несколько взрослых, но они ничего не говорили и не вмешивались: имперские законы появились в этих краях давно, но обычаи скельдов — намного раньше.

Щит был тяжелым и слишком большим для Оливера, и он отбросил его в сторону, чем вызвал смешки и издевки со всех сторон. Меч взял двумя руками и встал так, как ему показывал дядя пару лет назад — увидев это, толпа разродилась новыми шуточками, а Маркас осклабился:

— Красиво встал, полукровка. Ляжешь тоже красиво, как твоя мамаша?

Оливер ничего не ответил. Он знал, что не сможет победить, пусть даже дядя и показал ему в свое время пару приемов. Маркас был выше, сильнее, лучше вооружен и лучше подготовлен. Но с самого Освобождения и по сегодняшний день Последняя Стража сражалась с теми, кто взмахом руки обращал города в пепел, с теми, кто сильнее, кого нельзя победить. Сражалась и побеждала.

«Если шансов победить нет, то и сражаться не нужно», — говорил дядя, вернувшись с очередного похода под знаменем Безземельного Короля. — «Нужно валить ублюдка еще до начала и бить до конца».

Маркас демонстративно стоял спиной к противнику, разминался и подмигивал девчонкам. Разделявшие их несколько шагов Оливер преодолел в мгновение, замахнулся и со всей силы нанес удар по правой голени здоровяка. Маркас ругнулся сквозь зубы, упав на одно колено. Не давая ему опомниться, Оливер вновь замахнулся и ударил противника по шее слева, а потом в правый бок, по руке, по спине, в живот. Маркас выронил меч. Краем глаза Оливер видел, как пара человек дернулась их разнимать, но Мёрдок не позволил. Учебный меч был тяжелым, Оливер быстро устал, но продолжал наносить удары по скорчившемуся на земле противнику. Люди вокруг сначала подбадривали его, потом замолчали, но Оливеру не было до них дела.

— Как ты назвал мою мать? — выдохнул он между ударами. — Как ты ее назвал, ублюдок? Давай, повтори!

— Оливер… хватит, — прошептал Маркас разбитыми в кровь губами. — Хорош.

Замахнувшись для очередного удара, Оливер остановился и медленно опустил меч. Вокруг стояла полная тишина: никто не шутил, не разговаривал и будто бы даже не дышал. Оливер бросил меч к ногам Мёрдока, но тот изловчился поймать оружие в воздухе, после чего кивнул с легкой улыбкой. Руки Оливера дрожали, дыхание сбилось, и пот катился ручьями — жалкое, должно быть, зрелище, но люди расступились перед ним. Он старался идти ровно, однако ноги были неестественно легкими; пошатывало, чувствовалась легкая тошнота. Завернув за один из домов, Оливер прижался спиной к стене, жадно хватая ртом воздух.

Дружки Маркаса появились через пару минут, но Оливер не стал убегать. Последние Стражи не убегают от инженеров, меч и свое мужество противопоставляя всемогущим выродкам и их жутким тварям, что силой превосходят и десять рыцарей. Последняя Стража не отступает, а значит, не отступит и он.

Оливер отошел от стены и успел поднять руки, но это мало чем помогло, и кулак Дуги влетел ему в лицо. Не сильный удар, не особо. Но хлесткий, «от всей души», как сказал бы дядя. Сделав пару неловких шагов назад, Оливер упал на землю, больно ударившись локтем. Подняться ему не дали.

Кажется, их было четверо. Удары сыпались со всех сторон, и Оливер, почти ничего не видя из-за боли и поднявшейся пыли, как мог, прикрывал руками уязвимые места. Вот только руки было всего две.

— Поднимите его.