три,

три.

Три стрелы.

Раз стрела.

Два стрела.

Джона Лета унесла, –

спел Владимир Высоцкий, хряпнул гитару о колено, и оченьжаль, потому что у всех Гамлетов дурацкая привычка уходить слишком рано, какэто ни больно, а самые лучшие поэмы написаны теми, кто по причине непоявленияна свет никогда не писал стихов, и какого же черта вы притворяетесь прожженнымициниками, если в глубине души поголовно мечтаете о чистой девушке и лунныхночах, чтобы замирало сердце? Темное это дело. Вы уверены, что папе римскомуникогда не хотелось выбить окно из рогатки, а Никите Хрущеву – подразнитьобезьяну в зоопарке? Уверены? То-то и оно. Вы их только копните, гадов, а там иокажется, что Цезарь мечтал вышивать крестиком, а Америку по пьянке открылиэтруски, но хитрый Колумб взял в соавторы королевскую чету и потому обскакалвсех, мать вашу так и разэтак, вперехлест через клюз, ебона бабушка, пять дядьи одна тетя…

– Голова не болит? – вежливо спросил БаронСуббота.

Гай медленно всплывал на поверхность. В голове прояснялось,ветер свистел за окном. Только не сойти с ума, господи, сказал он себе. Я –Олег Гай; вертолет, насколько я помню, разбился, не долетев до расчетной точки,но как я попал сюда?

Ведь я почти в центре Круга? Отсюда километров сто в любуюсторону. Вот и попробуй выбраться…

Ему было страшно. Как никогда. По другую сторону незримойчерты остались обеспечивающие безопасность страны и лично его ядерные ракеты,готовый всегда прийти на помощь уголовный розыск, ходившие по расписаниюпоезда, «скорая помощь» и многое другое. И все остальное. Здравый смысл в томчисле. Иррациональное лезло из всех щелей, шипело в уши, Барон Суббота, злойдух гаитянских поверий, удобно устроился в единственном приличном кресле, авчера по пыльной улице скакали кентавры, у которых был торс человека, а нижняячасть – от барса, и он все время боялся ночами, что Данута превратится в постелив нечто ужасное…

– Молчите? – сказал Барон Суббота. – Эх,европейцы, европейцы. Все-то у вас не как у людей. Не ждали, а оно вот пришло.Думали, в Европе без вашего позволения мышь не прошмыгнет, а появился Круг.Почитать вам Блока? Хорошо писал, паразит… Нет? Ну, я не настаиваю. Знаете,отчего на Марсе нет жизни? Потому что, будь она там, она бы задохнулась, ведьнужного количества кислорода в атмосфере Марса нет…

– Снова начинаете?

– Ага, – покладисто и невозмутимо признался БаронСуббота. – Иррационализм – это приятно. В рациональном материализме естьчто-то от скучного домика немецкого бюргера, а иррационализм – нет, шалишь…Вот, например. Красные Вертолеты, в которых летают все эти шимпанзе, медведи ирыси и расстреливают людей с воздуха. Чистой воды сюрр, верно? У зверей небывает вертолетов с пулеметами. А здесь у них пулеметы есть, вот и все.Галиматья-то не в вертолетах, а в том, что звери стреляют в людей. И только.Может быть, когда вы стреляли в зверей, зверям это казалось иррационализмом, атеперь они выдали вам вашу долю сюрра. Так-то, Гай. Такали мы, такали да ипротакали, как гласит русская пословица. Или поговорка. И ни черта вы тут непоймете. Кстати, вы обратили внимание, что в Круге сексу отведено изрядноместа? Намеки, виденьица с эротической подкладкой, Данута ваша… Вполнеобъяснимо, кутить так кутить. С точки зрения тюльпана, все ваши постельныеупражнения, предшествующие дитю, – иррационализм в кубе. Для вас-то этоудовольствие, а для бабочки или настурции – бред дикий. Как же в таких условияхговорить всерьез о контакте с альтаирцами? Сначала договоритесь с рыбами ицветами вашей собственной планеты. Объясните им свою жизнь. Разделайтесь совсеми относительностями. Входя во Вселенную, вытирайте ноги, иначе могут в шеювытолкать…

Он вытянул худую руку, поймал за конец свою последнюю фразу,не успевшую растаять в воздухе, и поиграл ею, перебирая слова, как четки.

И исчез. Запах его дорогого французского одеколона свернулсяв комок и, пища, шмыгнул под кровать. Сплюнув, Гай потащился в ванную, почти синтересом прикидывая, что там на сей раз.

Ничего там такого особенного сегодня не было. Однопаскудство. Голубая ванна, вчера упорно показывавшая вместо отражения ГаяТадж-Махал и Кремль, теперь была полна до краев протухшей тинистой водой. Изводы торчала синяя распухшая харя утопленника – в его зубах, прихваченная захвост, трепетала серебристая рыбка. Гай выжидательно взглянул.

– Были когда-то и мы рысаками… – хмуро сказалутопленник. Рыбка упала в воду и обрадованно ушла на глубину. Пожав плечами,Гай открыл кран и стал глотать пахнувшую хвоей холодную воду. Вот уже три днявода пахла хвоей.

– Сучье это дело – тонуть, – признался утопленники брезгливо понюхал воду. Вода воняла. – Неэстетично. Когда расстреливают,там хоть героизм проявить можно, а так… Вряд ли лорд Китченер тонул гордо.Никто гордо не тонет, все барахтаются, пузыри пускают, никто вниз не хочет,один Мартин Иден сумел красиво, и тот выдуманный. Красиво выглядела Джульетта,когда нож в себя вогнала, а вот если бы ее в грязной ванне топили…

– Русалки, – сказал Гай для поддержания разговора.

– Шлюхи, – веско сообщил утопленник. – Икаждая девочку изображает. Навидался. Пять раз подхватывал. Вообще не то сейчасдно. Испакостили. Прежде тонула чистая публика – мореходы, флибустьеры,первопроходцы, одним словом, а после ваших двух мировых поднаперло швали.Половина русалок нынче с триппером. Или на худой конец с Треппером. У Нептунатрезубец сперли. Ваши морячки с «Варяга» Тихоокеанскую Республику Днапровозгласили, Посейдона, как нетрудового элемента, в Северный Ледовитыйвыслали, японские водяные в Канск сбежали и фантастику пишут. Спрут какой-топоявился тронутый, всех уверяет, что он – семнадцатилетняя балерина. До чегодошло – Морской Змей в эмиграцию на Венеру сбежал, побоялся, что после хека сминтаем и за него возьмутся – на котлеты пустят…

Он еще что-то ныл, загибал пальцы, жаловался и обличал,грозил и хныкал, но Гай уже не слушал. Сигареты кончились, и нужно былотащиться на угол, к тому же сегодня утром принесли пригласительный билет на балк Серому Графу.

Лифт не работал. В нем накануне поселилась Белая Мышь,Собиравшая Факты О Разложении, и жильцы боялись связываться – у Мыши былмандат, который она почему-то показывала сложенным вчетверо, но все равно ее навсякий случай обходили. А Мышь работала. Вот и сейчас из-за двери слышалосьпротивное скрипение пера по плохой бумаге и занудливый тенорок:

– …а поскольку вышеизложенное в свете вышеуказанноговлечет нижеследующее по отношению к поименованному…

Гай нажал кнопку вызова. Дверца чуть приоткрылась, и в щельвысунулась белая мордочка с юркими красными бисеринками глаз:

– Вам кого?

– Спуститься.

– Гай… – задумчиво сказала Белая Мышь, С. Ф. О.Р. – Так… Гай – это, несомненно, в родстве с Гаем Гракхом, каковой, будучидревним римлянином, жил в древнем мире и автоматически является консервативнымрабовладельцем.