мужчина, уткнувшийся лицом в земляной холмик и вцепившийся синевато-белыми руками в траву. Кровь из перерезанного горла уже высохла на его бледных, почти безволосых ногах.

Холмс слегка отстранил Гирдяева, подошел к убитому, присел на корточки, щепотью взял землю из холмика и растер между пальцами.

— Как там поется в песне? Земля в иллюминаторе? — спросил Холмс и повернулся к Гирдяеву: — Давайте поднимем. — И кивнул на труп.

Гирдяев приподнял рыжеволосую голову. С бело-синеющего лица с распахнутыми в ужасе глазами посыпались мелкие черные ошметки и комочки. Казалось, что мужчина поет — так широко он открыл рот, вот только звуков он издавать не мог и вовсе не потому, что умер. Он и живым не смог бы спеть, потому что рот его был плотно набит землей.

Холмс прошелся вокруг трупа, внимательно глядя под ноги, а затем ринулся к кустам и быстро заглянул под каждый.

— Что ты ищешь? — окликнул его Ватсон, но Холмс ответить не успел.

— Похоже, у нас новый эпизод, — послышался откуда-то голос Волкова, а затем и сам Волков показался между деревьев в сопровождении двух усатых и мордатых, похожих, словно близнецы, следователей.

— Ты бы не позвал меня, если бы речь шла всего лишь об очередном убийстве в уже известной серии, так? — хмыкнув, спросил Холмс Волкова и добавил: — Значит, тут что-то большее? Что именно?

— Да, ты прав. Есть еще кое-что. — Волков помялся. — Вернее, много кое-чего. За последний год произошло двенадцать убийств, похожих на несколько серий. Связи не очень четкие, но такое впечатление, что у нас внезапно начало орудовать, возможно, сразу пять маньяков. Это слишком много для одного региона и в такой короткий промежуток времени. А ведь до этого все относительно спокойно с серийниками было. Мы работаем по этим делам, только вот сдвигов практически нет.

— Совсем нет, — уточнил Холмс.

— Да, совсем нет, — согласился Волков. — Ну и скрываем пока от общественности и прессы подробности, насколько это возможно, сдерживаем утечку информации, чтобы избежать паники, но… Нам хотя бы сдвинуться с мертвой точки, — Волков устало потрогал пальцами красные глаза. — И главное, непонятно, психов что — резко лечить перестали? В чем причина вот этого всего?

— Да уж, без причины даже кошки не родятся, — пробормотал Холмс.

— Что? — переспросил Волков.

— Ничего, — ответил Холмс. — А таким же образом, как Титова, уже убивали кого-нибудь?

— Ну да. — Волков покачал головой. — Недавно был похожий случай. Тоже привез жертву в лес, раздел, истязал, заставил есть землю, убил, перерезав горло, а затем отрезал язык.

— Руки жертвы относительно чистые, и нет никаких следов, говорящих, что убитый или преступник накопали или нарыли грунт где-то здесь, значит, убийца принес его с собой, — и Холмс обернулся к Гирдяеву: — Надо бы проверить землицу-батюшку в лаборатории.

— Матушку, — поправил его Ватсон, но Холмс лишь цокнул на это языком.

— Джон, собери, пожалуйста, и изучи материалы по этим убийствам. Я думаю, нас ждет очень увлекательное дело. Настоящий праздник. А я пока поеду…

— Куда? — устало спросил Ватсон.

— В Лондон, куда же еще, — весело сообщил Холмс и добавил: — Шучу. В Лондон мы пока не поедем.

— Да я уже понял, — проворчал Ватсон, но за ворчливым тоном и наморщенным лбом не смог скрыть мелькнувшую довольную улыбку.

— И где же ты был?

Ватсон встретил вернувшегося Холмса, стоя в позе сахарницы посреди комнаты.

— Чай пил, — ответил Холмс, — настоящий английский чай. Соскучился по Лондону, знаешь ли. И тебе привез, держи. — И Холмс протянул опешившему Ватсону небольшой серебристый термос.

— Ты изучил информацию по делам этих, так сказать, маньяков? — Холмс скинул ботинки и прошел к дивану, устало сел и прикрыл глаза.

— Да, изучил, — с нажимом ответил Ватсон, крутя в руках термос. Можно подумать, что у него есть хоть малейшая возможность не изучить и отклониться от курса, заданного Шерлоком.

— И что?

— И то… Я исследовал все двенадцать дел. Что я могу сказать… Жертвы… Все они очень разные, из разных социальных слоев, из разных частей города или области. Убиты все с особой жестокостью, всех пытали и истязали до наступления смерти. Тут и удушение, и утопление, и использование огня, и даже натравливание бойцовских собак. В некоторых случаях способы пыток и убийства похожи, что позволяет говорить о нескольких сериях, но есть отдельные убийства, никак не связанные с остальными. Шерлок, у меня от одного прочтения этих дел волосы поседели. Это какой-то ужас.

— Джон, друг мой, седина добавляет элегантности мужчине. Только я не просил тебя пересказывать то, что я и сам знаю. Я тоже все изучил, пока ехал домой. Что ты заметил необычного? — Шерлок поднял ноги вверх и опер их о спинку дивана.

— Ты пытаешься создать приток крови к нужному органу?

— Вроде того… Так что насчет необычного?

— Я знаю, во что ты играешь, Шерлок, поэтому предлагаю сразу перейти к завершающей фазе игры: я не заметил ничего необычного. А теперь давай твой фееричный финал, я тебя слушаю. — Ватсон присел на стул рядом с диваном, слегка наклонился к лицу Шерлока и повернулся к нему правым ухом.

— Наказание, Джон, — громко и четко прошептал Шерлок, быстро единым движением встал на ноги и пошел в свою спальню, но на полпути обернулся. — Это не просто пытки, истязания, убийства. Это наказание. Жертв заставляли чувствовать себя беспомощными, униженными. Испытывать не только боль, но и ужасный стыд. Все они частично или полностью раздеты, хотя следов сексуального насилия нет. Их раздевали еще и для того, чтобы жертвы понимали — такими их найдут.

— То есть у нескольких садистов обнаруживается похожая мотивация?

— Why not, why not… Есть еще кое-что, но это надо проверить — завтра. Доброй ночи, Джон. — И Шерлок закрыл за собой дверь.

— И тебе сладких снов, — вздохнул Ватсон и налил из термоса чай в фарфоровую чашку с изображением хижины среды густого леса.

— Хм, а чай действительно великолепный, прямо как дома, — причмокнул от удовольствия Ватсон и отпил еще глоток.

Двумя годами ранее

Петр поставил на компьютерный стол большую чашку горячего кофе с молоком. Подул, отхлебнул — все не то. Вот мама его всегда делала вкусный кофе — такой, как он любил. Жалко, что она уехала, но он не стал ее удерживать: жить с ним невыносимо, он это прекрасно понимает, а быть его обслугой она не обязана.

Петр зашел на страницу Агнии в Facebook. Он начинал беспокоиться, потому что ее уже два дня не было в сети. Страница почему-то подгружалась очень медленно, словно нехотя. Петр даже не сразу смог прочитать то, что увидел в новом