Народ посудачил и замолк, а Сонечка стала воспитывать сына.

Сказать, что она любила Николашу, значит не сказать ничего.Умная, трезвая Соня совершенно неадекватно оценивала мальчика. По ее словам, онначал проявлять задатки гениальности еще в младенчестве.

— Николаша разговаривает, — сообщила она Норе,едва выйдя из роддома.

Та удивилась безмерно:

— Да ему только месяц! Не придумывай.

— Нет, — стояла на своем Сонечка. — Приходи,сама услышишь.

Заинтересованная Элеонора поехала к подружке. Младенецувидел ее и заулыбался.

— Те-те-те, гу-гу-гу…

— Вот! — гордо заявила Соня. — Он тебеговорит: «Тетя, здравствуй!»

Нора рассмеялась:

— Ну ты даешь! Это детский лепет, случайное сочетаниезвуков, что свойственно всем младенцам.

— Гу-гу-гу, — завел Николаша.

Соня решительно ответила:

— Не знаю, как все, а мой говорит очень хорошо, я егопонимаю.

Нора не стала спорить с подругой, поняв, что у той на почвематеринской любви пропала адекватная оценка реальности. Многие женщины,прижимая к груди бело-розовое крохотное существо, проходят эту стадию, потом,через какое-то время, трезвость рассудка возвращается к ним, но Соня сохранила«розовые очки» навсегда.

О сыне она говорила только в превосходной степени: самыйумный, красивый, талантливый, воспитанный, душевный, заботливый…

Больше перечислять не стану, потому что не хватит книги,чтобы сообщить о достоинствах Николаши. Уверенность матери в исключительностисына не могло поколебать ничто, и Соня хотела, чтобы все окружающие относилиськ нему так же, как она.

Когда воспитательница детского сада не дала Коленьке роль вновогоднем спектакле, разгневанная мать явилась выяснять отношения.

— Но у нас музыкальная пьеса, — отбивалась МарьяИвановна, — с пением и танцами.

— И что? — побагровела Соня.

— У Коли нет ни слуха, ни голоса…

Разъяренная Соня кинулась к заведующей, потом в отделнародного образования, затем в горком партии. Она добилась своего. МарьюИвановну уволили, а Коленька стал исполнять во всех постановках главные роли.

— Вот видишь, — удовлетворенно сообщила СоняНоре, — какие дряни попадаются среди тех, кто работает с детьми! Зажималамоего Николашу, зато теперь его справедливо оценили.

Нора всегда говорит людям правду в лицо, поэтому ответилаподруге:

— У мальчишки пока талантов не видно, просто в садикебоятся твоего вздорного характера.

Соня промолчала. Нора единственный человек, которомупозволялось критиковать Коленьку.

В школе словно из рога изобилия посыпались проблемы.Оказалось, что Коленька плохо пишет, не слишком бойко рассказывает стихи иотвратительно решает задачки. Он сменил пять учебных заведений, пока Соня ненашла такое, где преподаватели ставили детям пятерки просто так, не учитываякачества приобретенных ребятами знаний.

В двенадцать лет Соня отправила Николашу учиться живописи. Вмузыкальную школу его, несмотря на все усилия матери, не приняли, впрочем, вбалетное училище тоже. Сначала Соня приуныла. Она-то видела сына на сцене,среди рукоплещущей толпы, за роялем или со скрипкой в руках, на худой конецисполнителем роли принца в «Лебедином озере», но педагоги, как один, заявляли:

— У ребенка нет данных.

Погоревав пару дней и рассказав Норе, какие омерзительнопредвзятые люди занимаются отбором детей для профессиональной сцены, Соня утешиласьи обратилась к живописи. Николаша начал ходить в небольшую платную студию,расположенную в подвале одного из домов. И с этого момента Соня просто потеряларазум.

— Гениальный рисовальщик, — нахваливала она всемгостям сына, — вы только посмотрите!

Слабо сопротивляющихся приятелей хватали за руки ивталкивали в гостиную, стены которой были увешаны полотнами в дорогих резныхрамах.

— Какая композиция, перспектива, краски… —восхищалась Соня.

Гости смотрели на листы ватмана, где неуверенная детскаярука запечатлела елочку, кособокий домик, горбатую корову, и робко произносили:

— Потрясающе!

Вот так они и жили, Соня с Николашей. Паренек получал все,что хотел, у него у первого среди приятелей появился компьютер, музыкальныйцентр, мобильный телефон. При этом учтите, что зарплата преподавателя вуза,пусть даже и кандидата наук, очень маленькая, и Сонечке приходилось заниматьсярепетиторством, чтобы удовлетворить потребности избалованного сынули.

— Вот увидишь, — качала головой Нора, собираясь кНиколаше на очередной день рождения, — ничего хорошего из принца неполучится. Ты знаешь, что он придумал? Составил список и велел матери обзвонитьвсех гостей со словами: «Николаю лучше подарить деньги».

— А вы как отреагировали? — улыбнулся я.

— Купила копеечный брелок для ключей, — фыркнулаНора, — по-моему, это отвратительно, так выкручивать людям руки. Знаешь,Николаша захотел купить автомобиль, вот и решил потрясти знакомых матери.Понимает, стервец, что меньше ста долларов люди постыдятся положить в конверт.Ты бы видел, как он поджал губы, увидев брелочек. — Нора звонкорассмеялась и продолжила: — Небось думал, глупая Элеонора, с ее капиталами,тысячу «зеленых» отвалит. Ан нет, он уже в таком возрасте, когда можно и самомузарабатывать. Брелок ему в самый раз.

Я тяжело вздохнул:

— Вы, наверное, еще не преминули сообщить, что онхорошо подойдет к ключам от «Мерседеса».

— Именно так, — хихикнула Нора, — капризныхследует учить.

Но урок не пошел впрок, и на Новый год Соня опять позвонилаи заявила:

— Николаше лучше деньгами. Ах, он такой рачительный,такой аккуратный! Все тратит только на дело.

Впрочем, не стоит говорить о парне только плохое. Да, онинфантилен, крайне несамостоятелен, беззастенчиво эксплуатирует материнскуюлюбовь и вряд ли добьется в жизни успеха. Но вместе с тем он очень любит Соню.Когда та заболела и оказалась в больнице, сын ни на шаг не отходил от еепостели. Давил сок из гранатов и моркови, носился на рынок за парной телячьейпеченкой. Готовил какие-то экзотические блюда, чтобы возбудить у мамы убитыйантибиотиками аппетит. Правда, деньги он насобирал в долг, и Сонечка, едваоправившись после операции, взяла в два раза больше учеников, чтобырасплатиться с кредиторами.