Куалькуа, — подумал я. — Твои сородичи участвовали времонте?

Да, — последовал беззвучный ответ. — Мы помогали в горячихзонах.

Но ведь это опасно и для вас?

Ну и что?

Потрясающее равнодушие к смерти. Небывалое. Что-то крылосьза подобным поведением амёбообразных существ, но никто ещё не мог понять, чтоименно.

В центре флагманского корабля открылся люк. Шлюзов никакихне существовало, воздух удерживался силовым щитом. Мы падали в проём — этовыглядело именно падением, потом я ощутил лёгкую дурноту, когда гравитационныеполя кораблей вступили во взаимодействие.

— Отключить гравитацию, — приказал я, когда мы оказалисьвнутри флагмана. — Все защитные системы заглушить. Открыть кабину.

На этот раз кораблик повиновался беспрекословно, словнорешив, что снявши голову по волосам не плачут. Кабина раскрылась, япочувствовал лёгкий пряный запах чужого, нечеловеческого обиталища. Похожий напещеру ангар флагмана был освещён крайне скудно, неподвижные фигуры алари едвавиднелись.

Мне стало не по себе.

Неделю назад я прорывался сквозь их ряды. Отважный герой, непомнящий, кто он такой, щедро раздающий затрещины и полосующий ножом налево инаправо… А на моём пути стояли техники и инженеры, все, не имеющие навыковрукопашного боя. Требовалась иллюзия схватки — и она была достигнута. Если бымне навстречу вышли несколько настоящих десантников, да ещё в хвалёныхаларийских бронекостюмах, — никуда бы я не прорвался.

Мохнатые тела вокруг ждали. Как они смотрели на меня? Спониманием — ведь знали же, на что идут? С ненавистью — на моих руках кровь ихтоварищей? С любопытством — я всё-таки вернулся, принёс информацию?

— Где мои друзья? — спрыгивая на пол, спросил я. — Алари!

Молчание. Потом вперёд вышел чёрный алари в золотистой тунике.

— Командующий? — спросил я.

— Приветствую на борту, Пётр Хрумов, — сказалпереводчик-куалькуа, уродливым наростом болтающийся на шее командующего. — Мырады, что тебе удалось вернуться.

В двух местах на его теле шерсть прикрывали белые повязки,вряд ли имеющие отношение к одежде. Уж не следы ли это моих ударов?

— Где мои друзья? — снова спросил я.

— Они спят. По вашему времени — период отдыха.

— Ничего, разбудите, они не обидятся… — сказал я.

Если алари задумали подвох, то я обречён… Но в эту минуту издальнего туннеля показались две человеческие фигуры. Данилов и Маша. Они бежалико мне, и я почувствовал, как отпускает, наконец-то отпускает напряжение.

Мне всё-таки было куда возвращаться.

Вот только почему улыбки на их лицах такие вымученные?

— Пётр! — Данилов сгрёб меня в объятия. Потряс, заглядывая влицо. — Сукин ты сын! Вернулся!

Маша вела себя спокойнее. Она просто улыбалась, и, странноедело, это непривычное для неё занятие делало девушку гораздо симпатичнее.

— Привет, — сказала она, протягивая руку и легонько касаясьмоего плеча. — Здорово. Мы очень боялись за тебя.

Я покосился на туннель, но оттуда больше никто не появлялся.

— Где дед? — недоумённо спросил я.

— Он спит, — быстро ответил Данилов. — Он сейчас спит.

Алари не вмешивались. Сомкнулись вокруг мохнатым кольцом, слюбопытством наблюдая за встречей. Я поискал взглядом командующего, спросил:

— Во время моего побега… я…

— Ты убил троих, — не дожидаясь окончания, ответилкомандующий.

А чего, собственно, мог я ожидать? Хорошо, что только троих.Вокруг были не-друзья, и пленённый регрессор Ник Ример не церемонился…

Данилов легонько сжал мою руку.

— Командующий… — начал я.

Глупо извиняться и просить прощения. Не та вина, когда можноотделаться словами. Но что мне ещё остаётся?

— Пётр Хрумов, как представитель расы Алари я прошу у тебяпрощения, — сказал командующий.

Я уставился в блестящие чёрные глаза. Нет, он не издевался.

— Мы вынудили тебя преступить законы твоей цивилизации, —сказал командующий. — Тебе пришлось убивать союзников. Наша вина огромна, но мыне видели иного выхода.

Нет, я не почувствовал облегчения от этих слов, в корнеизменивших ситуацию.

И может быть, это то единственное, что оставляет мне правоуважать себя.

— Командующий, я прошу прощения у расы Алари, — ответил я. —Скорблю о тех, кто стал жертвой.

Алари молчал. Какими бы разными ни были наши этическиепринципы, он не мог не переживать за погибших членов экипажа. Иначе он вряд ликомандовал бы флотилией. Власть даёт право принимать и требовать жертвы, но неизбавляет от боли. Конечно, если это власть, а не тирания.

— Их жертва не была напрасной? — спросил командующий. — Тыпобывал в мире Геометров?

— Да. — Я махнул рукой в сторону своего кораблика. — Этоведь другой аппарат. Тот, на котором я улетел, разобран и уничтожен.

— Почему?

— Потому что побывал в плену.

Данилов торжествующе посмотрел на Машу, и у меня закралосьподозрение, что девушка была не прочь установить на кораблике Римерадесяток-другой «жучков».

— Хорошо, что ты избежал той же участи, — сказалкомандующий.

— С трудом, — ответил я.

Алари качнул головой. Наверное, копируя человеческие жесты,но при его мышиной морде это выглядело комично.

— Цивилизация Геометров может стать союзником Слабых рас? —спросил он.

Вопрос был хорош.

Лучший вопрос сезона…

— Она может стать новым господином для Слабых, — ответил я.— Она вберёт нас в себя. Подарит свою идеологию. Примет в свой круг.

— Невозможно насильно сменить идеологию развитого общества,— отпарировал алари.

— А мы недолго останемся развитыми, — сообщил я.

Чёрные мышиные глазки буравили меня насквозь. Потомкомандующий посмотрел на собравшихся вокруг — и алари брызнули в стороны. Задесять секунд всех как ветром сдуло.

— Пойдём, Пётр. — Алари протянул лапу, легонько толкнул меняв бок. — Ангар не то место. Комната для докладов ждёт.

— Для докладов или для допросов?

— Это зависит от ситуации.