С мамой творилось что-то странное. Она часто теперьприходила с работы с большим опозданием, исчезала куда-то по выходным и как-тодаже сожгла свой знаменитый пирог со сливами. Бабушка Антонина Сократовна былаочень недовольна.

— Людмила, что с тобой? Ты не больна?

— Нет-нет, что вы, я просто задумалась.

— Ты случайно не беременна? — понизив голос,осведомилась свекровь.

— Да бог с вами, скажете тоже! — засмеялась мама.

— Жаль.

— А мне нет, — тихо проворчала мама.

Элла подумала, что если бы в доме появился младенец, то,может быть, от нее отвязались бы и позволили бросить музыкальную школу.

Атмосфера в доме стала сгущаться. Папа часто бегалвзад-вперед по квартире, не выпуская сигареты изо рта, когда мамы не было дома.По утрам, собираясь в школу, Элла слышала, как они ругаются в спальне. БабушкаАнтонина Сократовна стала при появлении мамы поджимать губы и отворачиваться.Элла хотела спросить у нее, в чем дело, но не решилась. Почувствовала, чтобабушка скажет о маме что-то плохое. Но ее это сильно тревожило, и она спросилау бабушки Евгении Вениаминовны. Та засмеялась, потом прижала к себе внучку,взъерошила ей волосы и проговорила тихо:

— Ничего страшного, в жизни всяко бывает, вырастешь —поймешь. Просто мама твоя заболела, а свекрови это не нравится. Мне бы тоже непонравилось, если б твой папа заболел.

— Почему? Разве человек виноват, если он заболел?

— Болезни бывают разные…

— Женечка, ты в своем уме? — вмешался в разговоркитобой. — Эвва, не свушай бабушку, она сама не знает, что говорит. Твоямама совершенно здорова, просто у нее неприятности на работе.

— Да-да, — почему-то покраснела бабушкаЖеня, — я глупость сказала. Просто я имела в виду…

— Что ты имева в виду, совершенно неважно, —отрезал китобой.

— Ты прав, Люсик.

Здоровенного китобоя звали Алексеем Алексеевичем, но бабушкаЖеня звала его Люсиком.

Элла сделала вид, что поверила Люсику, но в душе поселилсястрах: мама больна! В школе у одного мальчика, Вовика Тапуза, умерла мама. Унее нашли какую-то редкую болезнь легких и не смогли вылечить.

Элла стала очень внимательно приглядываться к маме, —она похудела, глаза у нее горели каким-то лихорадочным блеском… Но вскоре всеразъяснилось. В один прекрасный день мама встретила Эллу у школы. Вид у нее былвзволнованный и виноватый.

— Мама! — удивилась Элла. — Ты не на работе?

— Нет. Я уволилась.

— Значит, правда ты не больна, а у тебя были —неприятности?

Мама как-то рассеянно погладила дочку по голове.

— Элка, мне надо с тобой поговорить. Хочешь мороженого?

Элла испугалась:

— О чем поговорить?

— Пошли на лавочку сядем. — Она взяла дочку заруку и повела за собой. — Сядь. Эллочка, солнышко мое, я… Понимаешь, ядолжна уехать…

— Уехать? Ну и что?

Мама уже уезжала не раз. То в отпуск, то к родственникам вМоскву, то они с папой были в круизе.

— Я… Я надолго уеду…

— А папа? Он тоже уедет?

— Нет, папа не уедет… Мы с папой разводимся…

У Эллы все внутри оборвалось. Она подняла на маму глаза внадежде, что ослышалась и не правильно поняла.

У мамы выступили слезы.

— Элка, пойми.., ну не могу я больше так жить… мнеплохо в этом доме, я пропадаю там…

— А я?

— А ты.., у тебя все по-другому, тебя все обожают, утебя все есть, ты и дальше так будешь жить… — Она заплакала. — Ну я незнаю, как это объяснить… не знаю… Ты же еще маленькая, не поймешь, наверное..,но ты не думай, я буду к тебе приезжать…

— А ты возьми меня с собой! Я без тебя не хочу, —безнадежным тоном попросила Элла.

— Не могу! Но это пока… Потом я устроюсь и обязательнотебя возьму! Обязательно, честное слово. Ты потерпи без меня немножко, а потомя приеду и заберу тебя, договорились?

— Правда заберешь?

— Клянусь тебе чем хочешь! — горячо воскликнуламама. Она была готова пообещать что угодно, лишь бы дочка не сидела такпришибленно и не таращила на нее испуганные, несчастные глаза. — Ты умеешьхранить секреты?

— Умею!

Мама наклонилась к ее уху:

— Может быть, года через два мы с тобой вообще отсюдауедем! Насовсем.., в другую страну!

— В Израиль? — еле слышно спросила Элла.

— В Америку!

— А бабушка Женя?

— Не знаю, там видно будет, — отвела глазамама. — Элка, пообещай мне, что не будешь плакать.

— Я… Я постараюсь, — с трудом проглотив комок вгорле, проговорила Элла.

— Вот и умничка, ты у меня вообще самая умная и самаякрасивая… — Мама прижала ее к груди. — Если так и дальше будешь стараться,то потом мы с тобой будем жить за границей, в Америке, в доме с бассейном.., иу тебя будут самые красивые платья и игрушки и…

— А там тоже надо будет играть на скрипке?

— Обязательно! У тебя талант! Его нельзя зарывать вземлю!

Перспектива жить в далекой, чужой Америке — без бабушек, безпапы, хоть и с бассейном, но зато с ненавистной скрипкой — мало привлекалаЭллу, однако мама смотрела на нее с такой мольбой, что она вздохнула тяжело иедва слышно сказала:

— Я постараюсь…

Ей было тогда одиннадцать лет.

МОСКВА

— Элка, ты сошла с ума! С такой задницей носить белыебрюки! — закатила глаза Леля.

— А мне нравится!

— Мало ли что тебе нравится! Уродуешь себя!

— Леля, по-моему, это тебя не касается!

— Еще как касается, мне ж целый день на тебя смотреть!

— Леля, прекрати! — вмешалась МарияИгоревна. — Оставь Эллу в покое!

— Я ей добра желаю!

— А ты не можешь желать добра немного потише? Иподеликатнее?

— Глупости! Деликатностью ничего нельзя добиться! Пустьона взбесится наконец и мне назло сядет на диету! Тридцать пять лет бабе — надохудеть, пока не поздно! Известно же, после сорока худеть гораздо труднее!

— Да ерунда, не надо ей худеть, ее прелесть в полноте!

— Она слишком хорошо готовит! Вот и жрет немерено!

— То, что она готовит, просто нельзя есть понемножку!Ты ж сама, несмотря на свои диетические заморочки, трескаешь Элкины пироги так,что…