Элла крайне удивилась, она-то здесь при чем?

Но Лиркина бабка, как-то встретив ее у филармонии,презрительно сказала:

— Нельзя быть такой завистливой! Ты, Элла, завидовалаЛире, она такая обаятельная, а главное — худенькая! Не то что некоторые…

— При чем тут это? — безмерно удивилась Элла.

— При том! Ты ей завидуешь, вот и таскала ее глазеть наэтого… А когда надо было помочь в учебе, ты ее кинула! Ну ничего, отольютсякошке мышкины слезки, Элла в полном недоумении пришла к бабушке Жене. Та,выслушав внучку, усмехнулась, как обычно, пожевала мундштук — теперь она куриласигареты с мундштуком, который почему-то называла дудулькой, — и сказала:

— Ты курица, Элка, только и можешь, что квохтать. Надобыло съездить Лирке по смазливой роже. Кстати, твоя мать в детстве тоже курицейбыла, да и потом… Пока с твоим отцом жила и с этой старой партийной лярвой.., ивсе-таки взлетела…

Но лучше б не взлетала, черт бы ее взял. Ну чего ты, опятьплакать вздумала?

— Ба, ты думаешь, мама вернется?

— Да ты что! Из Америки, как с того света, невозвращаются… Но хоть позвонить могла бы, сучка! Ладно, не разнюнивайся!Сдюжим! Ты только курицей не будь!

Но ведь это легко сказать — не будь курицей, съезди по роже…А если рука не поднимается ударить?

В агентстве устроили праздник — они выиграли серьезное дело.Иск вдовы известного писателя к одному из крупнейших издательств, которое послесмерти автора продолжало издавать под его именем чьи-то романы. А посколькупокойный с женой был не расписан, то издательство ее проигнорировало. ОднакоЭлле и Серову удалось доказать не правомерность подобных действий издателей,оказалось, что у вдовы имеется нотариально заверенное завещание, в котором онаназначается душеприказчицей. Следовательно, без ее разрешения никто не имеетправа использовать имя покойного. Кое-кто полагал, что поскольку речь шла ороманах, которых покойный не писал, то ситуацию можно рассматривать и так, иэдак, а издательство достаточно богатое, то вдова непременно проиграет. А вышлонаоборот — и в большей степени благодаря Элле.

Сама она не очень любила выступать в суде, зато Серов умелэто делать отлично. Она ему подготовила все документы, найдя в никем неотмененных пока статьях авторского права такие закавыки, что суду ничего неоставалось, как решить дело в пользу вдовы.

И когда довольный Серов поднял тост за Эллу, Леля ревнивозаметила:

— Да ладно вам, Валерий Яковлевич, просто плохопробашляли судью!

— Елена, чем дохнуть от зависти, лучше бы пошла учитьсяна юриста — не сидеть же век в секретарях, — наставительно произнесВалерий Яковлевич.

— Ой, больно надо! В бумажках всю жизнь копаться! Смоими данными я могу рассчитывать на лучшее!

— Лелька, ты пьяная уже, — добродушно засмеяласьЭлла.

— Я быстро пьянею потому, что не ем! А вы вон уже трибутерброда схавали!

— Что это ты со мной на «вы» перешла?

— От почтения! — дурашливым голосом произнеслаЛеля.

Серов опять стукнул по столу:

— Замолчи, уволю!

— Ага, щас! — хмыкнула Леля.

Серов вдруг покраснел, и всем стало ясно, что он спит с ней.Не удивилась только Элла, она давно уже догадывалась. Но не стала ни с кемделиться. Она умела хранить не только свои тайны, но и чужие.

На пути к метро Мария Игоревна возмущалась:

— Ну до чего наглая девка! А я-то еще удивлялась, почемуон ее терпит? Но как они все скрывали… Элла, ну и банальность! Спать смолоденькой секретаршей!

— На это я могу ответить очередной банальностью — плотьслаба! — улыбнулась Элла. Она это хорошо знала. На собственном горькомопыте.

ОДЕССА

Ей едва исполнилось пятнадцать, еще не совсем прошлиюношеские прыщики на лице, но она вдруг стала ловить на себе взгляды взрослыхмужчин, и взгляды эти приводили ее в какое-то радостное смятение. Она понимала,что они означают.

А мальчишки в школе не обращали на нее внимания, она быладля них просто одноклассницей, своей в доску, ее чересчур пышные формы неволновали их почему-то. Но и ее мальчишки тоже не волновали. Она была по ушивлюблена во взрослого мужчину. Ему было уже тридцать пять, и он казался ейвоплощением всех достоинств, хоть и не блистал красотой. Но ведь мужчине необязательно быть красивым, это она знала. Иван Аркадьевич жил у них в квартиреуже третий месяц. Снимал комнату. Его рекомендовал бабушке Жене ее прежнийпостоялец, киносценарист. Иван Аркадьевич сценариев не писал, зато писал романо жизни Одесского порта. Он был веселый, жизнерадостный, и бабушка очень к немупривязалась. Она даже согласилась его кормить. И теперь они часто сидели втроемна кухне. И Элла мечтала, что выйдет за него замуж, тем более что он был вразводе.

Он приехал из Ленинграда и много рассказывал о родномгороде, который Элла тогда видела только в кино и по телевизору. Она часто,закрыв глаза, мечтала, как они пойдут по Дворцовой набережной, Иван Аркадьевич,Ванечка, будет держать ее под руку и всем встречным знакомым представлять каксвою жену. А они станут удивляться, какая она молодая и красивая. И все этобудет происходить в пору белых ночей. Он приведет ее в свою квартиру, где вмаленькой, уютной спальне, на белой лакированной кровати будет лежать синеешелковое покрывало с золотыми пчелами. Элла такое видела на одесском толчке,где оно стоило бешеных денег. А дальше она мечтать не смела. То, что должнослучиться в этой спальне, наполняло ее таким душным, тяжелым томлением, что онане допускала себя до этих мыслей. Таким образом, виденное на толчке синеепокрывало как бы служило многоточием в ее мечтах. Но все это случилось гораздораньше, и не в ленинградской спаленке, а у них дома, в Одессе.

Утром бабушка Женя сказала:

— Эллочка, я сегодня… Одним словом, мне надо поехать водно место, я вернусь поздно…

— Куда поехать, ба?

— На Куяльник к Доре! И может, я там заночую, —быстро ответила бабушка и отвела глаза.

Элле это показалось подозрительным.

— А чего тебе там ночевать?

— Может, и не придется, просто, если задержусь, неволнуйся.

— Ладно! — пожала плечами —Элла и ушла в школу.

А на переменке к ней подошла Роза Вайншток, из параллельногокласса, у ее родителей был домик на Шестнадцатой станции неподалеку отбабушкиного.

— Слушай, Элка, бабка твоя просто улет!

— А что такое? — встревожилась Элла.

— Ты в курсах, что она опять с Люсиком закрутила?

— Как? — опешила Элла.

— Очень просто! Он уже от своей молодухи гуляет и,конечно, никого лучше твоей бабки не нашел! У них свидания в ее старом курене!Сношаются старички на всю катушку!