И в дурном настроении. Неужто догадалась?

— Ба, ты чего? — осторожно спросила Элла.

— Да ничего, так.. Кстати, жилец наш съехал…

Вернее, уехал!

— Как? — обмерла Элла.

— Телеграмму получил, сорвался и уехал.

— Какую телеграмму? — помертвевшим голосомосведомилась Элла.

— На вот, прочти!

Действительно, бабушка протягивала ей телеграмму.

«Немедленно возвращайтесь, ваше присутствие необходимо.Куроедов».

— Кто это — Куроедов?

— Почем я знаю, какой-то ответственный секретарь, онтак сказал.

— Но он еще вернется?

— Да нет, вещи забрал. Слушай, у вас тут без меняникаких.., недоразумений не случилось?

— Недоразумений? Нет, недоразумений не случилось.

— Сейчас обедать будешь.

— Не хочется, ба. Голова болит.

— Глупости, думаешь, я не знаю, что ты в Ванечкувлюблена? — улыбнулась бабушка. — Ничего, переживешь, не развалишься.

— Да ну, ерунда, он же старик.

Бабушка засмеялась.

Элла едва сдерживалась, чтобы не разреветься.

Она сразу смекнула, что никто Ивана Аркадьевича в Ленинградне вызывал. Он просто испугался. Ей ведь всего пятнадцать, а за совращениенесовершеннолетних можно и срок схлопотать. Вон у Ленки Дударевой родной дядя втюрьму сел за то, что спутался с девчонкой четырнадцати лет. Ее мать ихзастукала и пошла в милицию. Хотя девчонка, говорят, та еще оторва была. ВотВанечка и испугался… Дурак, неужели не понимает, что, даже если бабушка узнает,она лучше умрет, чем опозорит свою внучку… Или он думал, бабушка заставит егожениться на Элле? Он ее бросил после одной ночи, даже не поговорил… Выходит, онтрус и подлец. Все это было больно и противно… Значит, ну его к чертямсобачьим. Жаль только, что второго раза не будет… А если бы во второй раз с нимбыло бы так же противно, тогда что? Но для порядка она все-таки малостьвсплакнула — как-никак ее бросил любовник…

Однако судьбе было угодно, чтобы второй раз не заставил себядолго ждать, но это было совсем другое дело и совсем другая история.

МОСКВА

Войдя в прихожую, Элла сразу заметила в темноте мигающийогонек автоответчика. Она любила это мигание. Не так грустно и одиноко, когдазнаешь, что кто-то тебя ищет, кому-то ты нужна, пусть даже по делу. Она зажгласвет. Ого, целых три звонка. Но первый звонок был пустым: кто-то, очевидно, незахотел разговаривать с автоответчиком.

Второй был от подруги: «Элка, как придешь, позвони, тосказаела. Потоскуем вместе!» Тосковать одной или вдвоем с подругой не хотелось. Авот третий звонок… Незнакомый, очень вежливый мужской голос сказал: «ЭллаБорисовна, Аксентьев Николай Васильевич по поручению вашей матери, Людмилы Штойерманн.Пожалуйста, свяжитесь со мной по следующим телефонам…»

Элла рухнула в кресло. Оно жалобно застонало.

Элла не верила своим ушам. «По поручению вашей матери»…Четверть века прошло… Да, она ушла, когда мне было одиннадцать, теперь мнескоро стукнет тридцать шесть, а в последний раз я слышала о ней двадцать тригода назад, но тогда у нее была другая фамилия. Вспомнила! Зачем, интересно, яей понадобилась? Старая стала, о душе думает?

Ерунда, она родила меня рано, ей чуть за пятьдесят, о душе втаком возрасте не думают… Или она тяжело больна? Или обеднела? Мысли былихолодные, несмотря на волнение, и злые. Злость была ей несвойственна, и потомуона чувствовала себя ужасно. И первым делом позвонила подруге — развеятьневероятным происшествием ее тоску.

— Машка, хандришь?

— Ой, Элка, какая ты умница, что позвонила! Я просто настенку лезу! Такая тоска заела!

— Ничего, я тебя сейчас развлеку! По полной программе!

— Да? — оживилась Машка. — Мужик завелся?

— Нет, моя мамаша объявилась!

— Какая мамаша? — не придумала ничего умнееподруга.

— Родная.

— Господи, твоя святая воля! Она что, письмо прислала?

— Да нет, какой-то дядька позвонил, оставил сообщениена автоответчике. «По поручению вашей матери»!

— И что теперь?

— А я знаю? Я ему еще не звонила.

— С ума сошла? Звони сейчас же!

— Не могу. Мне страшно.

— Страшно? Почему?

— Не знаю, страшно, и все!

— Вообще звонить не будешь?

— Да нет, позвоню, скорее всего…

— Слушай, может, она умирает и хочет прощенияпопросить? Может, каждая минута дорога, а ты со своими страхами… Звонинемедленно, а то потом будешь всю жизнь мучиться, не простишь себе…

— Думаешь? — неуверенно спросила Элла.

— Думаю, думаю. А может, наоборот, тебе там наследствообломилось. Может, она уже.., ушла из жизни и оставила наследство. «Попоручению вашей матери»… Она ж могла дать ему поручение еще при жизни.

— Да вряд ли, тогда бы меня разыскивала Инюрколлегия.

— Так, может, он как раз и работает в Инюрколлегии? Ещемиллионершей станешь.

— Нет, — засмеялась Элла, но смех былнервный. — Это не моя стезя. Мне даром ничего в жизни не давалось.

— Ладно, чем гадать, звони немедленно. А потомперезвонишь мне. — И Маша первой бросила трубку.

Элла еще раз прослушала сообщение — в первый раз она незаписала телефоны. Затем в полном смятении набрала номер. Отозвался приятныйженский голос.

— Можно попросить Николая Васильевича, — дрожащимголосом спросила она.

— А кто его спрашивает?

— Элла Якушева. Николай Васильевич оставил мнесообщение на автоответчике…

— Одну минутку! Коля, тебя просит какая-то Элла!

— Алло! Элла Борисовна, вы?

— Да, я только что пришла с работы… Что это значит?

— Это значит, что ваша мать вас разыскивает, я хотелубедиться, что это вы и нет никакой ошибки.

Как девичья фамилия вашей мамы?

— Берлина, Людмила Семеновна Берлина.

— Откуда она родом?

— Из Одессы.

— А как звали ее родителей?

— Евгения Вениаминовна и Семен Григорьевич.

— А ваша девичья фамилия?

— Якушева. Мой отец Борис Петрович Якушев.

— Ну что ж, Элла Борисовна, могу вас обрадовать, этодействительно ваша мать, она живет в Вене и жаждет с вами увидеться. Я дам вамвсе ее координаты…