— Я знал, что именно таким будет ваш ответ, — заметил Селби.— Случилось так, мистер Паден, что «Блейд» всегда была настроена против меня. Ипо личным, и по общественным мотивам.

Паден засмеялся коротким, лающим смехом.

— Посмотрим, — сказал он. — До сих пор вам неплохо жилось. Ивы еще не знаете, что значит иметь газету в качестве противника. Подождитенемного, скажем до первого убийства.

— Это звучит угрожающе, — улыбнулся Селби.

— Будьте осторожнее, — предупредил Паден. — За деньги нельзякупить парня, который уже избран, но его можно купить до выборов.

— Я уже избран, — отрезал Селби. Паден встал с кресла.

— Хорошо, — нахмурился он, стряхивая сигарный пепел наковер. — Вы уже избраны. Попытайтесь удержаться, мистер окружной прокурор. Ипомните, что при первом же деле об убийстве, когда пробуждаются гражданскиеинтересы, вы узнаете, как много значит оппозиционная газета, которой руководитчеловек, лишенный сантиментов.

— Пусть будет так, — решительно заявил Селби и откинулся наспинку кресла. — Я рад, что ваша газета ополчилась против меня с тех пор, как яначал заниматься общественной деятельностью. Вы мне угрожаете. Я отвечаю — НЕТ!А теперь убирайтесь вон. Паден колебался.

— Если хотите… если вы по-умному…

— Я знаю, — перебил его Селби. — Я могу быть губернатором.Но не хочу быть «умным». Я предпочитаю быть честным.

Паден направился к двери.

— Однако, — он замешкался, — когда вы измените свое решение,дайте мне знать.

Дороти Клифтон включила вторую скорость и с любопытствомобозревала панораму, открывшуюся перед ней. Позади нее зубчатыми краямивозвышались горы, у их подножия росли деревья и кусты. На две тысячи футовниже, в долине, раскинулся город Мэдисон. С высоты он казался белым присверкающем солнечном свете. Яркое небо ослепляло голубизной. Несколькооблачков, казавшихся сказочными животными, медленно плыли по небу.

Дороти была очарована пейзажем. Легко дышалось чистым горнымвоздухом. Зелень растений радовала глаз. И тишина. Летняя приятная тишина,нарушаемая только мерным рокотом мотора ее автомобиля.

— Итак, — обратилась она к самой себе, — мы приехали.Свекровь будет рассматривать меня в лорнет и указывать, что делать; таксказать, материнская забота. Несмотря на уверения Горация, боюсь, мне там непонравится.

Дороти снова переключила скорость, и автомобиль помчался кгороду. Приближаясь к станции обслуживания, она посмотрела на часы. Былочетырнадцать минут пятого. У заправки Дороти затормозила и велела наполнить бакбензином. Потом, заметив телефонную будку, приняла неожиданное решение. ВЧикаго сейчас на два часа больше. Может быть, она еще застанет Горация. Онподумает, что это глупо и экстравагантно, но собственные деньги она можеттратить по своему усмотрению. Дороти зашла в телефонную будку и попросиласоединить ее с Чикаго. Ей нужен мистер Гораций Леннокс. Через две минуты втрубке раздались редкие гудки.

— Говорите, — донесся далекий голос телефонистки.

— Хэлло, — сказала Дороти. Она услышала голос Горация.

— Хэлло, дорогая. Ты в Мэдисоне?

— Да.

— Почему ты звонишь из автомата, а не из дома?

— Официально я еще не приехала. Я немного волнуюсь.

Он засмеялся и подбодрил ее:

— Не стоит, милая. Они давно ждут тебя, и я надеюсь, что выпонравитесь друг другу.

— О да, Гораций. Я знаю, что взбалмошна, просто мнезахотелось услышать твой голос.

— Тебе бы сначала познакомиться с ними. Тебя пугает, что тыне сможешь искренне их полюбить?

— Боже мой, нет.

— Мать иногда бывает немного церемонной, особенно когдапытается все как следует устроить, тогда она становится гранд-дамой. Но тыполюбишь ее. Моана примет тебя с распростертыми объятиями. Я так много писал ейо тебе, что ей кажется, будто она тебя давно знает. Стив — славный малый ичудесный брат. Только не мешай ему рассказывать о своей футбольной команде. Язнаю, ты полюбишь их, Дот.

— Да, да, дорогой. Я только для храбрости позвонила тебе. Тыскоро приедешь?

— Скоро.

— Как твои дела?

— В порядке.

— Делаешь деньги?

— Разумеется, я их печатаю.

Она засмеялась, зная, что Гораций, молодой юрист, еще неимеет своей клиентуры и перебивается случайными делами, однако верит в своеблестящее будущее.

— Как поездка? — спросил он.

— Прекрасно.

— А машина?

— Мчится, как ветер.

— Побереги ее для меня, — попросил он. — А то не стоитжениться на секретарше, которая вкладывает сбережения в новую машину.

— Я обиделась, — надула губки Дороти. — Сбережения вложены вхорошую машину, на которой иногда буду возить некоторых юристов. Берешь назадсвои слова?

— С поспешностью!

— То-то же. Я не задержусь здесь надолго. Выражу почтениесемье и уеду.

— Осторожнее по ночам, дорогая.

— Хорошо, — отмахнулась Дороти, зная, что только ночью онане боится ездить с большой скоростью.

— Ваши три минуты истекли, — напомнила телефонистка.

— До свидания, любимый, — нежно проворковала Дороти иповесила трубку.

Все это казалось ей нереальным, она чувствовала себя как восне. Но все это было наяву.

Дом на Честнут-стрит оказался большим и старомодным. Оробев,она некоторое время постояла на пороге, не решаясь нажать кнопку звонка. Потомвсе же позвонила.

Дверь открыла сама миссис Леннокс и сердечно приветствовалаее.

— Дорогая моя! Я так рада вас видеть! Вы — полноправный членнашей семьи, а я впервые вас вижу. Ах, как вы похожи на ваше фото. — Онаповернулась и позвала: — Дети! Это Дороти!

Миссис Леннокс обняла Дороти за талию и повела в дом.

Вечером, после теплого приема, оставшись одна в своейспальне и заперев дверь, Дороти вспомнила первую встречу со свекровью —родственное пожатие ледяных рук, поцелуй твердых тонких губ. Обед прошелвеликолепно, по всем правилам светского этикета. Все старались подложить ейлучшие кусочки и вежливо поддерживали разговор, хотя в основном все сводилось крассказу о семейной жизни. Это напоминало дряхлого старика, который стоит передзеркалом, кланяется своему отражению и пытается с ним шутить.