– Чуть-чуть больше крови, – ответил Стивенравнодушно. – Почти вдвое больше убитых, чем обычно.

– И это все?

– А чего тебе еще? – спросил Стивен сердито, ноДуглас смотрел хитро, и Стивен вспомнил, что чуть-чуть царапнуло слух вновостях. – Ну, еще мировые СМИ чуть громче, чем обычно, протестуют противдействий израильской армии.

Дуглас кивнул:

– Я ж говорил, что у тебя глаз да глаз! И чутье. Япятерым давал просмотреть эти новости, только ты уловил это крохотное, но такоеважное изменение.

Стивен посмотрел настороженно:

– И что особенного? Весь мир у нас под контролем,ядерные запасы уничтожены, военные заводы остановлены по всему миру… кромеИзраиля. Понятно, что будет расти давление. Оно и растет.

Дуглас смотрел хитрым глазом.

– Тепло, – произнес он поощрительно, – тепло…

Стивен вздрогнул.

– Погоди, – уточнил он осевшим голосом. – Ужето, что говоришь это мне ты… Вступаем в игру без подставных фигур?

Дуглас по-мальчишечьи огляделся по сторонам.

– Я тебе ничего не говорил, – сказал он. –Даже не намекал! Но, похоже, нам еще придется понюхать пороху. Ты как?

– Счастлив, – ответил Стивен откровенно. – Яна этой бумажной работе закисаю. Хоть разок еще ощутить на себе форму морпеха.

Дуглас подмигнул:

– Ты даже не представляешь, какая теперь форма!.. Явчера вернулся с одних испытаний… Ну скажу тебе, чувствовал себя совсемнечеловеком, когда примерил этот костюм с сервомоторами. Его можно назвать,скорее, скафандром. Можно, представляешь, запрыгнуть даже на крышу трехэтажногодома. А если включить ранцевый двигатель, то и на сорокаэтажный. Я, правда, нерискнул, но видел умельцев, которым это как горсть чипсов сожрать. Понятно,выдерживает прямое попадание танкового снаряда!.. Конечно, кости переломает, нокостюмчик все равно цел…

Он захохотал, очень довольный, Стивен спросил с удивлением:

– Новые разработки?

– Из старых, – отмахнулся Дуглас. – Всеразработки нового оружия прекращены даже у нас. Это последнее, что успели запуститьв производство. Сейчас решают, останавливать ли завод, все-таки могут бытьвсякие локальные конфликты…

– Будут, – угрюмо сказал Стивен. – Сколькораз говорили насчет самой последней и окончательной войны!

– Зато войны мельчают, – ответил Дуглас довольно. –После того как нам удалось разложить изнутри Россию, то справиться с Китаем,как помнишь, не представляло труда. С остальными вообще. Так что в конце концовбудем воевать только с комарами да тараканами.

– Надеюсь, до этих времен не доживем, – ответилСтивен.

– Зайди ко мне вечером, хорошо? Эльза приготовит твойлюбимый яблочный пирог.

– Ловлю на слове, – предупредил Стивен.

Он раздумывал над словами Дугласа остаток рабочего дня, таки эдак поворачивал во все стороны. То, что на Израиль оказывается всевозрастающее давление, замечают даже поглощенные шопингом домохозяйки. Он оченьхорошо помнил день, когда в Париже сожгли еврейский социальный центр. Наобгоревшей стене тогда осталась надпись: «Без евреев мир будет счастливее», атакже пара торопливо начертанных свастик. Премьер-министр Жан-Пьер Раффарен тутже бросился к месту происшествия и заявил: «Это не Франция. Это отвратительно инеприемлемо. Франция будет действовать крайне сурово против тех, ктопроповедует антисемитизм… авторы этого преступления получат по 20 лет тюрьмы».Он также добавил, что прокуратура будет просить максимального наказания, а всесилы страны будут мобилизованы, чтобы преступники, совершившие акцию, были всамое ближайшее время арестованы и сурово наказаны.

Эта акция, как тогда писали, потрясла всю Францию. Квыражению негодования присоединился весь истеблишмент, начиная с Жака Ширака,который в специальном коммюнике по этому поводу выразил глубокое негодование игромогласно осудил безобразный акт. Его гневную речь крутили по новостям почтинеделю непрерывно.

И вот неделю тому сожгли крупнейшую в Париже синагогу.Погибло двенадцать молящихся, получили ожоги не меньше пятидесяти, однако нипрезидент, ни правительство не обмолвились и словом. Мало ли во Франциипроисшествий, вон на Сене перевернулся катер с тремя пассажирами, двое сутоктелекомпании показывают кадры с места трагедии.

Еврейские организации начали было привычно бить тревогу, новсе те, кого они подталкивали в спину и требовали гневных выступлений, сейчасвяло отговариваются то плохим здоровьем, то нехваткой времени, то еще чем-токрайне важным. А кто-то даже выразил недоверие, что синагогу подожгли фашистыили антисемиты, потому, дескать, преждевременно их осуждать, а что, если сами евреии подожгли, чтобы вызвать нужную им реакцию?

Эта точка зрения, как ни странно, восторжествовала.Назначили расследование, причем с таким же рвением, как искали поджигателей,искали улики, что это сами евреи подожгли свою синагогу, как гитлеровцы в свое время– рейхстаг. Население вроде бы даже вздохнуло свободнее, не натыкаясь нагневные филиппики против антисемитизма, на призывы обуздать неофашистов и натребования жестоких наказаний тем, кто хотя бы посмотрит косо на еврея.

Если в прошлый раз, когда сожгли еврейский центр, министрвнутренних дел Доминик де Вилльпен потребовал «мобилизовать все усилия, чтобынайти преступников», то нынешний министр внутренних дел отнесся к этому делутак, как должен отнестись министр: дело не настолько важное, чтобы им занималсячиновник такого высокого ранга лично, это в компетенции префекта полиции. Илидаже комиссара. Преступления против евреев будут расследоваться так же, как ипротив французов, а не как против каких-то божественных существ, как былораньше.

Это тоже вызвало, с одной стороны, растерянность и смятение,с другой – ликование, что очень скоро начало приобретать весьма острые формы.Уже весь мир с напряжением и ожиданием чего-то нового следит за Францией, тампроживает самая большая еврейская община в Европе, около 600 тысяч евреев. Тамже чуть больше двенадцати миллионов мусульман, то есть самая многочисленнаяисламская община на континенте. Мусульмане воспрянули первыми, их яростьобрушилась на евреев. Двоякие чувства французов отразились в массе новых анекдотовпро исламистов и евреев: не любят и тех и этих, но как хорошо, когда одни бьютдругих! Властям пришлось придерживать мусульман, чтобы не слишком выходили израмок, а это оказалось не легче, чем обнаглевших, по мнению рядовых французов,от безнаказанности евреев.

Но все равно мир понимает, что на самом деле все начинаетсяв США. И кончается там же.

У себя в кабинете Стивен включил новости, посмотрел, подкаким углом подают их крупнейшие телеканалы, быстро проглядел ряд сообщений поИнтернету, сразу отсортировав нужные по ключевым словам.