Осторожно ступая по бежевому ворсистому ковру, она дошла докресла и постаралась не плюхнуться, а опуститься в него. Ей удалось, и Наташазастыла с выпрямленной спиной, уставившись в окно, прозрачное настолько, чтоказалось, стекла в нем нет вовсе.

Сидя в уютном, словно обнимающем ее кресле, Наташаразмышляла о том, что к богатству, как и к бедности, нужно привыкать. Этунехитрую истину она вполне освоила за то время, что жила в особняке ЕвгенииГольц. Поначалу, после знакомства с Эдиком, ей казалось, что сбываются детскиемечты, несмотря на то что свой четвертый десяток она уже разменяла. Появиласьвозможность покупать красивые, уютные вещи себе и Тимоше, заходить в любоекафе, не думая о ценах напротив названий блюд… С Олегом она не могла себе дажепредставить такого. То есть она понимала, что где-то живут люди, которые частоездят за границу, не знают, сколько стоит проезд в метро, но к ней самой это неотносилось. Они никогда не могли позволить себе жить только на зарплату Олега,а порой Наташа зарабатывала больше, чем он.

С Эдиком, по понятным причинам, все было совершеннопо-другому, и Наташа уже представляла себе, слегка стыдясь своих мыслей, какона будет по утрам выходить из ИХ собственного дома… Не из хрущевки-распашонки,не на вонючую лестницу, а на аккуратную дорожку, выложенную кирпичом, по обеимсторонам которой растут деревья. И не будет протискиваться в маршрутку, обоняявсе мыслимые и немыслимые запахи мужских и женских тел, а сможет заказыватьтакси, или ее будет подвозить Эдик… А сколько всего можно придумать дляребенка!

Видимо, высшие силы, подслушавшие Наташины мечты, решилипоставить небольшой эксперимент и для полноты картины дали ей все и сразу,причем без всяких усилий с ее стороны. Эдика Наташа любила, и ей странно былопредставить себе, что она так долго жила без него – невысокого, светловолосого,невыразительного внешне человека, говорившего всегда мягко и негромко. Тимошатоже привязался к нему, тем более что Олег последний раз виделся с мальчикомгод назад и больше не изъявлял ни малейшего желания встречаться, а дядя Эдикдарил столько всего интересного! Ей не пришлось зарабатывать каторжным трудомили вылавливать вожделенного принца в мутной воде брачных контор и агентств познакомству с иностранцами. Все было поднесено сразу и на блюдечке: дом, деньги,такси, дорожка, выложенная кирпичом. Заказывали?

И вот тут-то оказалось, что Наташа совершенно к такому неготова.

Первый раз Эдик привез ее в свой дом в конце ноября –познакомиться с мамой. К тому времени они уже встречались три месяца, но Эдикрассказывал о своей семье скупо и неохотно. Наташа знала только, что мамаЭдика, Евгения Генриховна Гольц, очень состоятельная женщина, владелица сетисалонов-парикмахерских под названием «Элина», и что вся семья, в которой онаявляется полновластной главой, живет в собственном доме. «У нас коттедж, –сказал тогда Эдик. – Я думаю, он тебе понравится».

Это был не коттедж. Когда машина остановилась, пытающийсябыть галантным Эдик неуклюже обежал ее и подал Наташе руку. И правильно, потомучто сама она в первые секунды растерялась. Слушая рассказы Эдика о доме, онапредставляла себе нечто двухэтажное с красной черепичной крышей из голливудскихфильмов. То самое, про которое говорят: в доме две спальни, или три спальни,или, если очень круто, то пять. Но за черной оградой, на которую мягкоопускался большими хлопьями снег, светились золотом окна настоящего особняка.Подобные Наташа видела только в музеях-усадьбах. Здание не было большим,пожалуй, ненамного больше тех самых пресловутых голливудских пятиспаленныхкоттеджей, но во всем его облике, во всей архитектуре, в высоких стрельчатыхокнах, в массивных дверях сквозило такое достоинство, словно дом стоял свыпрямленной спиной и свысока озирал соседей. Которых, впрочем, поблизости небыло. Широкая ограда огибала особняк и исчезала где-то далеко в темноте.

– Наташа, ты что застыла? – услышала она удивленныйголос Эдика. – Пойдем, нас давно ждут.

Наташа взяла себя в руки, стряхнула с плеч снежинки и пошлак дому по расчищенной дорожке, стараясь ступать как можно уверенней.

Когда до дома оставалось несколько шагов, двери распахнулисьи на пороге появилась полная седая женщина с аккуратными завитками волос.

– Здравствуйте. Проходите, проходите, – приветливозаулыбалась она. – Наташенька, вы не замерзли?

Наташа поднялась по ступенькам и оказалась напротив хозяйки.У нее сразу отлегло от сердца. Женщина смотрела на нее очень внимательно, нодружелюбно. Ничего чрезмерного, ничего вызывающе дорогого не было в ее костюме,и Наташа с благодарностью подумала, что будущая свекровь оделась такспециально, чтобы не подчеркивать разницу в материальном положении между нейсамой и Наташей.

– Здравствуйте! Нет, не успела замерзнуть, –ответила Наташа радостно. – У вас такой прекрасный дом, ЕвгенияГенриховна! Скажите, он старый?

– Он не старый, – раздался низкий голос откуда-тоиз глубины дома, – он в самом расцвете лет.

Наташа перевела взгляд. По коридору, нарочито неторопливо,шла невысокая полная черноволосая дама. Тонкие губы, мясистый нос. Темно-сероеплатье, струящееся почти до пола. На шее мрачновато поблескивало ожерелье изкаких-то кроваво-красных камней. Дама дошла до двери, задержалась на секунду,оглядев Наташу, и неторопливо произнесла:

– Ольга Степановна, ты уже познакомилась с нашейгостьей?

– Да, Евгения Генриховна, – кивнула приветливаяженщина. – Мне кажется, они с Эдиком замерзли.

– Тогда можешь подавать, сразу за стол сядем. Ну что ж,значит, вы – подруга моего сына, – взгляд ее темных, почти черных глазостановился на Наташе. – А я его мама, Евгения Генриховна. Приятнопознакомиться…

А спустя неделю Эдик перевез Наташу и Тимошу в особнякокончательно. Им предстояло стать частью семьи, как высокопарно выразился ИгорьСергеевич. Семьи Евгении Генриховны Гольц.

Первый шок, вызванный самим видом особняка, в котором Наташепредстояло жить, быстро прошел, зато начались неприятные открытия.

Еще до того, как разглядела обстановку дома, она обратилавнимание на множество цветов, растущих на подоконниках и в огромных горшках наполу, стоящих в вазах и небрежно брошенных в большие стеклянные чаши, которыеочень нравились Алле Дмитриевне. Фикусы в кадках блестели отполированнымилистьями, светло-зеленые деревца, похожие на можжевельник, стояли вдоль всегокоридора на втором этаже, а уж в гостиной вообще росло что-то необычное, чемуНаташа даже не знала названия. Зато знала цену. Как-то раз она видела подобныерастения в цветочном салоне. И тогда обратила внимание, что один небольшой кустстоит ровно ее зарплату за месяц. Это ее рассмешило – подумать только, ровнозарплату.

Но в доме Евгении Генриховны ей было не смешно – противсвоей воли она подсчитывала, сколько приблизительно все зеленое удовольствиеможет стоить, и ей становилось плохо от представленной суммы. Признаться в этомНаташа не могла даже Эдику, потому что он бы ее не понял. А ведь были ещебукеты, которые привозили в особняк раз в неделю. А еще – цветочные композиции,которые стояли по праздникам в каждой комнате. Евгения Генриховна любила цветы.Наташа начала тихо их ненавидеть.