— Можно просто Эдик, мне сорок четыре, хотя в этом годубудет уже сорок пять и, мне кажется, вы старше меня.

— Между прочим, я младше вас на несколько лет, — улыбнулсяДронго, — мне всегда нравилось удивительное свойство лысых людей. В молодостивыглядишь гораздо старше, а в зрелые годы — гораздо моложе. Не так виднаседина, как у людей, имеющих шевелюру. Но учитывая, что мы похожи друг на друга,я надеюсь, что выгляжу не старше.

— Просто вы мощнее, — нашелся Халупович, — и поэтомуподсознательно кажетесь мне несколько старше своих лет. Возможно, на меняоказывает психологическое воздействие ваша слава.

— Вы еще и подхалим, — улыбнулся Дронго, — сколько в васнедостатков. Интересно, кто вы по гороскопу? Подождите, я постараюсь угадать.Вызывающе нарядный галстук, дорогой коньяк, который вы принесли в домнезнакомого человека, полное отсутствие комплексов. С другой стороны, вы,очевидно, добились больших успехов в своей нынешней работе. Судя по вашемупреуспевающему виду. Но такая работа у вас была не всегда. На левой руке язаметил старый шрам, разрезающий ладонь. Либо дрались, либо производственнаятравма. Скорее, второе. По натуре вы сангвиник, не холерик, и не стали быбезрассудно бросаться в драку. В то же время вы очень настойчивы и упрямы всвоих стремлениях. Очевидно, честолюбивы, если решили прийти именно ко мне,считая меня достойным вашего внимания экспертом. Вы овен по гороскопу или телец.Хотя нет, тельцы более упрямы.

— Овен, — рассмеялся Халупович, — мы с вами родились пододним знаком гороскопа.

— Очень приятно, — усмехнулся Дронго. — Вы еще и готовилиськ нашей встрече. Мне приятно это слышать. Давайте перейдем к делу. Почему вы хотелисо мной встретиться?

— Меня привели к вам весьма необычные обстоятельства, —Халупович улыбнулся. — Начал совсем как в романе. Туманно и загадочно. Никогдане думал, что такое может случиться со мной.

Дронго смотрел на него не перебивая. Халупович слегкаволновался, и ему нужно было дать возможность немного успокоиться.

— Дело в том… — Халупович вздохнул. — Извините меня, но ядолжен быть уверен, что все сказанное мною останется здесь…

— Вы хотите меня оскорбить?

— Нет, конечно. Извините, если я вас обидел. Я только хотел…

— Дорогой Эдик Халупович. Если меня перевернуть и вытряхнутьвсе тайны, которые я знаю, думаю, что их можно собрать в многотомное собраниесочинений. Поэтому не беспокойтесь и спокойно излагайте мне ваши проблемы.

— Да, да, конечно. Извините меня.

Он смущенно — улыбнулся, взглянул на бутылку коньяка ипродолжил:

— По натуре я человек увлекающийся. Вы были правы, я невсегда был такой. Закончил МВТУ имени Баумана, попал по распределению на«почтовый ящик», как тогда называли военные предприятия. Маленький городок, вседруг друга знают. Я там провел целых пять лет. Потом перевели в другой «ящик».И так до восемьдесят восьмого года, пока не разрешили кооперативы… Меня тогдатолько перевели в Москву. У нас оказалось немного свободных денег, знаете,тогда на военных предприятиях очень неплохо платили. Нас было три компаньона. Имы вложили все деньги в компьютеры. Тогда компьютерный бум в стране тольконачинался и нужны были люди, хоть сколько-то понимающие в этом вопросе. Вобщем, дела у нас пошли совсем неплохо. К девяносто первому году у нас былооколо восьми миллионов рублей, огромные по тем временам деньги. А потом Гайдарс его реформой нас немного прижал. Пришлось начинать с нуля. Вы же помните,какая тогда была инфляция. Но на компьютеры все равно был большой спрос. Ичерез пять лет на нашем счету было больше пяти миллионов долларов. В девяностоседьмом было уже пятнадцать. Один мой компаньон уехал в Израиль, а другой вАмерику. Я тогда решил остаться. Откуда было знать, что потом случится.

Халупович налил себе коньяка, затем, долив коньяк в бокалДронго, поднял свой.

— Хороший коньяк, — словно убеждая самого себя, пробормоталон и выпил залпом, как будто это был виски или водка.

— Мне осталось около восьми миллионов долларов, — продолжалХалупович, — и мне захотелось развернуться. Вы даже не представляете, как я жилв девяносто седьмом — первой половине девяносто восьмого года. Снимал виллы вСент-Тропе. Жил рядом с принцессой Дианой, она как раз в августе проводила тамвремя со своим любовником, перед тем как погибнуть в Париже. Я начал расширятьсвое дело. Какое это было время, вы наверняка помните.

Он тяжело вздохнул.

— Кто мог тогда подумать, что будет дефолт девяносто восьмого.Весной уже чувствовались первые признаки катастрофы, когда Черномырдинапоменяли на Кириенко. Но я ничего не хотел замечать. Даже деньги отказывалсяполучать. Считал себя миллионером. Мне платили семьдесят пять процентов, аоставшиеся двадцать пять — после внедрения компьютеров. Доллар стоил шестьрублей, был стабильно зафиксирован, и мне казалось, что все будет в порядке. Вначале августа я прилетел в Москву, и мы отметили день рождения моего друга в«Праге». А потом улетел отдыхать в Ниццу. Никогда не забуду, как восемнадцатогоавгуста сидел в ресторане, а за соседним столиком разместился какой-то тип вполосатой майке. Он достал мобильный телефон и начал говорить, улыбаясь своемусобеседнику. Но постепенно улыбка начала сползать с его лица. Сидевшая рядом сним молодая женщина с ребенком не понимала, что происходит. Сначала онипоужинали, а он все еще говорил. Затем терпеливо ждали. Затем пошли помагазинам, а он все еще сидел за столиком, не притрагиваясь к еде и продолжаяговорить. Нужно было видеть его лицо в этот момент! Он говорил по телефону вобщей сложности несколько часов. И тогда я понял, что произошло нечтонепоправимое.

В общем, тогда объявили дефолт. Что было потом, вы знаете.Банки закрывались, рубль рухнул, все полетело в тартарары. Из моих денег мнеудалось спасти миллиона полтора. Пришлось закрыть фирму, чтобы рассчитаться сдолгами.

— Невеселая история, — сказал Дронго после того, как егогость замолчал, — надеюсь, вы не пришли просить у меня взаймы. У меня вряд линайдутся такие деньги.

— Нет, — улыбнулся гость, — ценю ваш юмор. Но, слава Богу, сэтим у меня все в порядке. Мне даже удалось снова открыть фирму и несколькопоправить дела. Правда, сейчас я беру деньги вперед и никому не доверяю. Я имеюв виду — ни одному отечественному банку. Все деньги держу за рубежом, такнадежнее. Но дело не в этом… Я думал, что все мои проблемы уже закончились. Нооказывается, ошибался. В общем, я сам виноват. Этот дефолт так стукнул меня поголове, что я стал немного сентиментальным. Когда положение несколькостабилизировалось, я решил вспомнить всю свою жизнь. У каждого из нас есть своивоспоминания. У некоторых приятные, у некоторых не очень. Поэтому я решилколлекционировать приятные воспоминания. В жизни у меня были три женщины,встречи с которыми я запомнил. Три мгновения в моей жизни. Плюс жена. Выскажете, что это мало для сорока четырех лет.