— Вы назвали ее Фаризой?

— Да, Фариза Мамаджанова. Она по отцу узбечка, а по матери,кажется, украинка, но из Казахстана. Из бывших целинников. Такая интереснаясмесь.

— Извините за мой вопрос. Вы были ее первым мужчиной?

— Почему вы так решили? — удивился Эдуард Леонидович.

— Начало восьмидесятых, у нас в стране «секса нет», —пояснил Дронго, — жили в провинциальном городе, отец узбек. Естественнопредположить, что она была еще девушкой.

— Да, — кивнул Халупович, — вы правы. Так всё и было. Она нехотела приезжать, мне пришлось несколько раз звонить ней и уговаривать.

— Это ваша вторая женщина. А третья?

— Оксана из Киева. Там, слава Богу, еще не нужна виза. Онаприехала в Москву, но отказалась от отеля, решила жить у родственников. Я ейдал свой адрес, и она сама приехала ко мне в шесть часов вечера.

— Почему она отказалась от гостиницы?

— У нее в Москве живет сестра. Я, конечно, не сталнастаивать. С Оксаной мы познакомились почти пятнадцать лет назад. Такаяневероятная встреча в Киеве. Знаете, в какой год? Летом восемьдесят шестого,как раз после Чернобыля. В Киеве тогда было больно глотать. Это ощущение япомню до сих пор. Может, на нас так подействовала радиация? Это быланевероятная встреча. Два дня мы ни о чем не могли думать. Мне было подтридцать, ей — уже тридцать. Это было так здорово.

— Она была замужем?

— Кажется, разведена. Тогда мы не задавали друг другу такихвопросов. Нас не интересовало ничего в этом мире. Это была даже не любовь, авнезапно вспыхнувшая страсть.

— У вас была интересная жизнь, — заметил Дронго.

— Наверно, — улыбнулся Эдуард Леонидович, потушив сигару. —Оксана задержалась чуть дольше остальных. Говорила по телефону со своейсестрой. Потом ушла сама, отказавшись от машины. И я, дождавшись домработницу,поехал в аэропорт.

— Вы не оставляли ей запасные ключи?

— Нет, никогда. Одна пара всегда со мной, вторая у менядома. Нет, ключей не было ни у кого. Это мое твердое правило. Ключи отсобственного сейфа я тоже никому не доверяю. Это исключено.

— Сотрудники милиции осмотрели тело? Признаков насилия небыло?

— Конечно. Они все сфотографировали, осмотрели. Несчастнаяженщина случайно выпила воды — и умерла. На столике стояла большая бутылкаводы. Французской воды «Эвиан». Я люблю эту воду. И мой водитель всегдапривозит мне несколько бутылок. Для кофе я использую ключевую воду, а внатуральном виде пью «Эвиан». Кто мог подумать, что такое может случиться. Тамбыл какой-то сильный яд, по-моему, что-то связанное с крысиной отравой, я точноне понял, что именно. Несчастная работала в трех местах. Я понимаю, конечно,что убить хотели меня, а не ее. Но тогда вопрос: кто именно?

— Вы не помните, кто из ваших старых знакомых проходил накухню?

— Помню, конечно. Они все были на кухне. Мы не виделисьстолько лет, и каждой из них хотелось осмотреть мою квартиру. Это типичноежилище холостяка. Откуда им знать, что я давно женат и у меня взрослая дочь.

— Сколько лет дочери?

— Пятнадцать.

— Когда вы встречались с Оксаной, вы были уже женаты?

— Да, но какое это имеет значение? Я же вам объяснил, чтоэто была не любовь, а страсть.

— Ваша жена догадывается о вашем любвеобильном характере?

— Не думаю. Мы никогда не говорили на подобные темы. Я ведусебя достаточно скромно, чтобы не доставлять ей неприятностей. И потом, побольшому счету, я ей никогда не изменял, даже с Оксаной.

Дронго удивленно посмотрел на гостя. Потом взял бутылкуконьяка и плеснул себе жидкость на дно бокала.

— Мне иногда трудно следить за вашей логикой, — усмехнулсяон, — я не совсем понимаю вашу последнюю фразу. А все ваши встречи с девушкамипо вызову и ваша «страсть» к Оксане были чисто платоническими? Или вывкладывали в эти слова другой смысл?

— Физически я, конечно, с ними спал, но не изменял жене, —пояснил Халупович, — то есть у меня и в мыслях не было оставить жену и дочь,уйдя к кому-нибудь из них, даже к Оксане. Это всего лишь «физическиеупражнения», необходимые для поднятия тонуса. Рассказывают, что президент ДжонКеннеди однажды признался, что не может обходиться без женщин. Если у негооказывался пропущенным хотя бы один день, у него начинала болеть голова. Но онведь не собирался разводиться со своей женой. Эти встречи были ему физическинеобходимы.

— Теперь я понял. То есть, вы отделяете понятие «измена» отфизической близости с другими женщинами?

— Безусловно. А вы думаете иначе?

— Честно говоря, да, — пробормотал Дронго, — но у каждогосвоя логика. Я уже давно избегаю давать советы кому-либо по таким вопросам. Этоличное дело каждого. Однако мне интересно, как вы относитесь к своей супруге.

— Я ее очень люблю.

— Не сомневаюсь. Надеюсь, вы не распространяете эту теориюна свою жену? Или вы полагаете, что она тоже может иметь право на «физическиеупражнения»? Простите, что я задаю вам такой вопрос, но мне необходимо уяснитьсуть проблемы.

— Это разные вещи, — обиделся Эдуард Леонидович, — у васмораль девятнадцатого века. Мы свободные люди. Мне для поддержания необходимойформы нужны другие женщины. А ей вполне хватает такого мужчины, как я.

— «Девятнадцатого», — пробормотал Дронго, — тогда всепонятно. Итак, вы полагаете, что ваша жена ни о чем не догадывается?

— Она понимает, что я не ангел, но в подробности я ееникогда не посвящаю. И про квартиру она тоже не знает.

— Ей никто не мог рассказать про ваши встречи?

— Нет, конечно. Никто о них не знал. Вы думаете, что онаузнала о моей квартире, пришла и решила меня убить? — Халупович усмехнулся. —Вы не знаете мою супругу. Она никогда в жизни не позволит себе опуститься донаблюдения за мной. Никогда. И уж тем более не станет входить в квартиру, кудаее не приглашали, чтобы отравить воду в бутылке. Нет, это невозможно.

— Насчет вашей супруги может быть, но насчет того, что никтоне знал про ваши встречи, вы ошибаетесь. Я уже насчитал, по крайней мере, ещедвух или трех людей, которые могли об этом знать.

— Вы имеете в виду женщин, которых я пригласил? Но я им нерассказывал друг о друге.

— Нет. Я имею в виду вашего помощника, который искалМамаджанову в Екатеринбурге, вашего водителя, который развозил женщин погостиницам, наконец, вашу секретаршу, которая взяла на себя заботу о девочке.Все они могли знать о вашей квартире.