Чип. – Несла какую-то чепуху: мол, должна угостить премьер-министра Фиджи. – (Миссис Хэвгуд нередко забывала, о чем именно были ее собственные байки, и окончательно завиралась. Роз облегченно выдохнула.) – Но, – продолжал Чип, – она не пожелала забрать печенье. Так и сказала: «Мне нужны сникердудли, а это определенно не сникердудли!» – Чип произнес это тоненьким визгливым голосом, передразнивая миссис Хэвгуд.

Лили рассмеялась низким гортанным смехом:

– Ну ты даешь, Чип!

Роз разочарованно вздохнула. Если бы она не проспала, то сумела бы убедить миссис Хэвгуд, что печенье правды – это отдельный вид сникердудлей, который особенно ценится в Юго-Восточной Азии. А теперь, выходит, миссис Хэвгуд отказалась их забирать. Все труды насмарку. Тим жутко расстроится.

– Так вы выбросили всю партию? – уточнила Роз.

– О нет, – улыбнулся Чип. – Зачем выбрасывать хороший продукт? Я все раздал.

– Ты… что? – вытаращила глаза Роз.

– Ну да. Каждому покупателю к заказу бесплатно добавил по одному печенью.

– Оно разлетелось моментально! – радостно вставила Лили. – Ю-хуу!

Роз сглотнула. Только не это. Она проснулась каких-то десять минут назад, но уже успела отравить весь город своим печеньем правды.

Ничем хорошим подобное не закончится.

Глава 8

Правда и ее последствия

Роз так и села на пол. Она не собиралась, но колени подломились сами собой, а когда у вас подламываются колени, вы резко садитесь, буквально где стояли.

– Что стряслось, милая? – тут же спросила Лили. На ее идеально красивом личике отразилась тревога. На мгновение Роз охватила зависть: ну почему тетя Лили всегда выглядит безупречно? А ей, Роз, даже в зеркало смотреться не надо, она и так знает, что щеки у нее пылают, лоб вспотел, а глаза все еще опухшие ото сна. Жизнь порой ужасно несправедлива.

– Дать тебе стул? – предложил Чип.

Он раздал всем подряд сто двадцать волшебных печенек, предназначенных только для миссис Хэвгуд. Так ли все плохо на самом деле? В рецепте сказано, что Koekjes van Waarheid служат «приятным лекарством для самых отъявленных лгунов», а миссис Хэвгуд – единственная отъявленная лгунья, известная Роз.

Хотя… В последнее время Роз и сама сделалась страшной лгуньей: врала тете Лили, Чипу, мистеру Бэсстолу и мисс Репей и, что хуже всего, обманывала родителей. Да, она засыплется, если съест хоть одну печенюшку правды, но остальным жителям Горести-Фолз ничего серьезного не грозит. Так ведь?

– Роз! – позвал Алфи. – Поиграй с нами!

Он и Лик прыгали на батуте на заднем дворе. Неподалеку от них расположилась в шезлонге миссис Карлсон. Потягивая чай со льдом, она смотрела мыльную оперу на своем портативном телевизоре, стареньком ящичке с V-образной антенной, который она повсюду таскала с собой, наверное, с середины восьмидесятых.

– Дети все утро спрашивают о тебе, – обратилась к Роз тетя Лили.

При нормальных обстоятельствах Роз испытала бы определенную гордость, услыхав эти слова, однако сейчас почувствовала лишь досаду.

– Попозже! – крикнула она в раскрытую дверь, затем повернулась к Чипу и вежливо спросила: – Можешь сказать, кому именно ты давал печенье?

Чип скрестил на груди мускулистые руки и прищурился:

– Что за шквал вопросов? Печенье отравлено? Почему ты так всполошилась?

– Будет тебе, Чиппер. – Тетя Лили ласково коснулась его крепкого плеча, и он расслабился.

– Ну… я добавила в него… тертый пекан, – на ходу принялась сочинять Роз, – и просто хотела узнать, не досталось ли оно кому-нибудь с аллергией на орехи.

– Понимаю, – улыбнулся Чип. – Я угостил печеньем того типа в лягушачьем свитере, мистера Бэсстола, и мисс Репей, учительницу… точнее, всех учителей; парней из гольф-клуба, работников банка, доктора и парикмахершу. Оно всем пришлось по вкусу. Но не переживай, я оставил немного и для семьи. – Чип показал на блюдо с коричневыми печенюшками, стоявшее на столе.

– Ты точно никого не забыл?

Чип набрал полную грудь воздуха и почесал лысую голову.

– Дай подумать. Кого еще не назвал… – На его лбу, точно ручеек, запульсировала крупная голубая вена. – Вспомнил! – воскликнул он. – К нам заходила целая толпа библиотекарш. Приехали на школьном автобусе.

– А, ДЛБ, – сказала Роз и поймала на себе озадаченные взгляды Чипа и Лили. – «Дамская лига библиотекарей», – пояснила она. – По пятницам у них выездные мероприятия. Колесят по всему городу: то в музей зайдут, то в парке гуляют, иногда катаются на лошадях, а иногда к нам заглядывают. Мама их обожает.

– Симпатичные девицы, – заметил Чип. – Очень воспитанные.

Роз уже собиралась по новой спросить его, всех ли он перечислил, но в это время с улицы донесся скрежет тормозов. Роз выглянула в большое фасадное окно: желтый школьный автобус с выведенными на боку васильковыми буквами «ДЛБ» резко встал прямо перед пекарней, едва не врезавшись в припаркованные автомобили.

Из автобуса вышла библиотекарь старшей школы, миссис Кентербери, – челка взмокла от пота, щеки раскраснелись. Миссис Кентербери распахнула дверь пекарни и деловитым шагом направилась к прилавку. Роз выскочила через распашные двери в торговый зал, чтобы ее принять.

– Добрый день, юная Роз, – взволнованным шепотом начала миссис Кентербери. – Дамы желают добавки того печенья, которое раздавали здесь утром. Сама-то я сладкое не ем и печенья не пробовала, уж извини, но им до того понравилось, что они пригрозили поколотить меня, если я тотчас не принесу еще три дюжины этих замечательных печенек.

– Разве дамы из ДЛБ так выражаются? – осторожно спросила Роз.

– Видишь ли, они сегодня немножко… на взводе. – Миссис Кентербери с опаской оглянулась на автобус.

Библиотекарши, одетые в блейзеры и свитеры с треугольным вырезом, прижав носы к стеклам, словно маньячки, жадно вглядывались в раскрытую дверь пекарни.

Роз в жизни не видела ничего подобного. А вдруг всему виной Koekjes van Waarheid? Но разве такое возможно? Печенье должно подействовать только на «самых отъявленных лгунов», а члены «Дамской лиги библиотекарей» никак не могут быть лгуньями. Или могут?

– Будь добра, побыстрее, – поторопила миссис Кентербери. – Я волнуюсь. Дамы сегодня сами не свои.

Вторая библиотекарша выскочила из автобуса и ворвалась в пекарню. Это была мисс Карнополис, которая во время библиотечного часа читала вслух ученикам младших классов. Ее волосы, обычно собранные в пучок на затылке, сегодня были распущены и окружали лицо спутанной гривой.

– Доброе утро! – заверещала мисс Карнополис. – Хотя доброе ли? У меня зудит лицо, я уже три дня как следует не мылась! Так что утро, полагаю, паршивое. В лучшем случае – неважнецкое. Да еще эта дурацкая отделка! Полоски, серьезно? У вас тут пекарня или цирк шапито?

– Августина, прошу, успокойся! – зашикала на нее миссис Кентербери.

– Сама успокойся! – огрызнулась мисс Карнополис. – Давно пора кому-нибудь сказать правду об этом заведении. Того, кто выбирал эти обои, нужно отшлепать!