Семья всё ещё сидела за столом, но они уже закончили завтракать. Не было ни одного голоса упрёка, но были отведённые глаза, царила тишина и атмосфера торжественности, от которой сердце преступника пронзил холод. Он сел и попытался казаться весёлым, но эта была нелегко, он не добился ни улыбки, ни отклика, и он снова погрузился в молчание, позволив своему сердцу опуститься до самых глубин.

После завтрака тётя отвела его в сторонку, и Том почти просиял в надежде, что он отделается поркой, но не тут-то. Его тётя плакала над ним и спрашивала его, как он мог пойти и так разбить её старое сердце; и в конце концов сказала ему, чтобы теперь он может делать, что захочет: губить себя и свести в могилу её седые волосы от горя, потому что ей больше не было смысла пытаться. Это было хуже тысячи ударов плетью, и сердце Тома теперь болело сильнее, чем его тело. Он плакал, умолял о прощении, снова и снова обещал исправиться, а затем получил отпущение, чувствуя, что заслужил лишь наполовину прощение и приобрёл слабое доверие.

Он ушёл прочь и был так несчастен, чтобы даже испытывать чувство мести по отношению к Сиду, и поэтому быстро вышел через заднюю калитку. Он припёрся в школу мрачный и печальный, получил порку вместе с Джо Гарпером за то, что прогуливал уроки накануне, с видом человека, чьё сердце было занято более серьёзными горестями и совершенно равнодушного к мелочам. Затем он вернулся на своё место, облокотился на парту, подпёр подбородок руками и уставился в стену каменным взглядом, выражавшим страдание, достигшего крайнего предела. Под локтем он почувствовал какое-то твёрдое вещество. Спустя долгое время он медленно и печально сменил позу и со вздохом взял этот предмет. Он был завёрнут в бумагу. Том развернул её. Последовал глубокий, протяжный, огромный вздох, и его сердце разбилось. Это была его медная шишечка от каминной решётки!

Это была капля, переполнившая чашу.

Глава 11

Ближе к полудню ужасная новость внезапно взбудоражила всю деревню. Не надо было и телеграфа, о котором ещё никто не мечтал, история переходила от человека к человеку, от компании к компании, от дома к дому с почти телеграфной скоростью. Разумеется, в этот день школьный учитель распустил ребят после обеда, весь город счёл бы странным, если бы он этого не сделал.

Окровавленный нож был найден рядом с убитым мужчиной, и кто-то опознал в нём Меффа Поттера, — так гласила история. Говорили также, что какой-то запоздалый гражданин наткнулся на Поттера, умывающегося в ручье около часа или двух ночи, и что Поттер, завидя его, тотчас же куда-то исчез, — обстоятельство подозрительное, в особенности умыванье, не входившее в привычки Поттера. Также говорилось, что город был прочёсан в поисках этого “убийцы” (общественность не медлит с проверкой улик и вынесением вердикта), но найти его так и не удалось.

По всем направлениям разосланы конная погоня, и шериф уверен, что преступника поймают до ночи.

Вся деревня собралась на кладбище. Том забыл о своём разбитом сердце и присоединился к толпе — не потому, что у него было такое желание, он предпочёл бы оказаться за тысячу миль, — но его влекла туда роковая, необъяснимая сила. Придя на ужасное место, он протискался сквозь толпу и увидел мрачную картину. Ему казалось, что с тех пор, как он был здесь, прошла целая вечность. Кто-то ущипнул его за руку. Он оглянулся и встретился глазами с Гекльберри. Оба тотчас взглянули по сторонам, опасаясь, не заметил ли кто-нибудь, что они обменялись взглядами, но все были заняты разговорами и страшным зрелищем.

— Бедняга! Такой молоденький! Вот урок похитителям трупов! Не миновать Маффлу Поттеру виселицы, если его удастся поймать! — слышалось со всех сторон, а священник заметил:

— Это суд Божий; рука Его ясна здесь.

Том содрогнулся с головы до ног, так как взор его упал на неподвижное лицо индейца Джо. В эту минуту толпа зашевелилась, заволновалась и послышались голоса:

— Это он, он! Он идёт сюда сам!

— Кто? Кто? — разом спросили два десятка голосов.

— Маффл Поттер!

— Остановился! Смотрите, назад поворачивает! Держите его, не пускайте!

Люди, взобравшиеся на деревья, над головой Тома, говорили, что он и не пытался уйти, а только был смущён и как будто колебался.

— Бесстыдная наглость! — заметил один из толпы. — Вздумал полюбоваться на своё дело, только не ожидал встретить здесь людей.

Толпа расступилась, и к могиле торжественно приблизился шериф, ведя Поттера за руку. У бедняги было растерянное лицо, в глазах его светился ужас. Когда он увидел убитого, он затрясся, словно его схватил паралич, закрыл лицо руками и заплакал.

— Это не я сделал, друзья мои, — проговорил он, всхлипывая, — честное слово даю вам, что не я.

— Кто же тебя обвиняет? — загремел чей-то голос. Стрела попала в цель. Поттер убрал руки от лица и с беспомощным отчаянием обвёл присутствующих взглядом. Увидев индейца Джо, он воскликнул:

— О, Джо! Ты же обещал, что никогда…

— Это ваш нож? — спросил шериф, бросив нож к его ногам.

Поттер упал бы, если его не подхватили бы и не усадили тихонько на землю. Тогда он сказал:

— Что-то говорило — мне, что если я не вернусь сюда и не найду… — Он вздрогнул и, безнадёжно махнув рукой, промолвил: — Расскажи им, Джо, расскажи — что уж тут…

Гекльберри и Том онемели от ужаса и, не открывая глаз, глядели на бессердечного лгуна, когда он повёл хладнокровный рассказ об убийстве. Они ждали, что вот-вот с ясного неба грянет Божий гром на его голову, удивляясь только, что он так медлит. Когда же он и по окончании рассказа остался цел и невредим, у них возникло робкое желание нарушить клятву и спасти жизнь несправедливо обвинённому Поттеру, но это желание вскоре совсем исчезло, потому что им сделалось ясно, что этот негодяй Джо продал душу дьяволу, а с дьяволом шутку плохи: тягаться с тем, кто принадлежит такой силе, и думать ничего.

— Почему же ты не убежал? Зачем ты захотел сюда прийти? — спросил кто-то.

— Я ничего не мог с этим поделать… я ничего не мог с этим поделать, — простонал Поттер. — Я хотел убежать, но, похоже, меня что-то сюда тянуло.

Он снова разрыдался.

Индеец Джо так же спокойно повторил свои показания несколько минут спустя на допросе под присягой; и мальчики, видя, что молнии по-прежнему удерживаются, утвердились в своём убеждении, что Джо продался дьяволу. Теперь он стал для них самым зловеще интересным объектом, на который они когда-либо смотрели,